— Скажи, Эр-ху, сколько весит моя голова? Если не угадаешь, я не дам тебе заработанных денег.
— Три цзиня и шесть лянов, — не задумываясь, ответил Эр-ху.
— А вот и нет. Ровно четыре цзиня, — сказал Живодер Чжао.
Эр-ху быстро повернулся, побежал на кухню и принес нож и весы.
— Ты не веришь, давай тогда взвесим, — предложил он Живодеру Чжао.
— Не смей, не смей, — закричал испуганный помещик. — Положи сию минуту нож. Я отдам тебе твои тридцать лянов серебра.
Живодер Чжао открыл шкаф, трясущимися руками отсчитал тридцать лянов серебра и подал Эр-ху.
— Смотри, больше никого не обманывай, — сказал Эр-ху, — не делай из честных людей дураков, — и, не торопясь, вышел.
Живодер Чжао от злости и досады упал, потеряв сознание.
Жил когда-то помещик, который только и думал о том, что его батрак Чан Чун работает мало, а ест много.
Он часто говорил батраку:
— Если кто-то не делает своей работы, пойди и сделай.
Если кто-нибудь не ест приготовленной ему пищи — иди и съешь.
Говорил это помещик для того, чтобы заставить батрака работать больше, а есть меньше.
Приближался праздник осени. Чан Чун, как всегда, работал целый день, а когда подошел вечер, хозяин велел батраку принести воды и постирать белье.
В праздник все пили вино и ели мясо, а Чан Чун — одни кукурузные лепешки. Вдруг он вспомнил, что говорил ему помещик, встал, взял лепешки, что были принесены в дар богу, съел, потом пошел в контору и стал вытирать счетные доски, исписанные мелом. Увидел это помещик и закричал:
— Кто велел тебе стирать с доски?!
— Разве не ты, хозяин, говорил: если кто-то не делает своей работы, — пойди и сделай. Я вижу: никто не вытирает доску — пришел и вытер.
— А кто съел лепешки? — сердито спросил помещик.
— Я, — ответил Чан. — Разве не ты говорил мне: если пищу никто не ест — иди и съешь.
Помещик вытолкал Чан Чуна из конторы.
— Ты дурак! Иди поработай в поле.
— В поле сейчас нечего делать, — ответил Чан Чун.
— Иди, иди, — показал помещик на ворота. — Увидишь, что люди делают, то и ты делай.
Пришел Чан Чун на поле и увидел — у подножия горы люди рыли могилу. Он тоже начал копать могилу на поле помещика.
Вечером, когда взошла луна, помещик вместе со всей семьей отправился гулять. У края своего поля он увидел Чан Чуна, копавшего землю; с лица батрака катился градом пот.
— Что ты делаешь? — спросил помещик.
Чан Чун перестал копать и ответил:
— Я увидел, что люди роют могилу, и тоже стал это делать. Могила для всей твоей почтенной семьи готова.
Помещик позеленел от злости, не мог сказать ни слова.
Жил один помещик по прозвищу Хо Янь-ван — Живой дьявол.
Был он очень скупым и жадным. Никто не хотел наниматься к нему в батраки.
Однажды пришел к помещику юноша Лю Лоу-у и сказал:
— Я буду у тебя работать, если ты согласишься на мои четыре условия: первое — я не должен носить легкие гибкие вещи; второе — ты, хозяин, не будешь пользоваться моими вещами; третье — я, слуга, всегда буду ходить сзади тебя — своего хозяина; четвертое — я никогда не должен ходить на женскую половину.
— И это все? — удивился Хо Янь-ван.
— Да, это все, — ответил Лю Лоу-у. — Подпишись под этими условиями, хозяин, и тогда я стану тебе служить.
Хо Янь-ван рассмеялся. «Лучшего и не придумаешь. Гибких и легких вещей у меня нет и в помине, — думал он. — А для чего мне нужны вещи работника? Не нужны. Я хозяин, и кому не ясно, что слуга должен всегда ходить сзади меня. А то, что работник не будет заходить на женскую половину, так от этого мне только будет спокойнее».
Хозяин подписал договор.
В этот же день после обеда Хо Янь-ван велел Лю Лоу-у приготовить тележку, чтоб отвезти его в театр, но Лоу-у отказался.
— Везти тележку, — сказал слуга, — это же тащить на себе легкую, мягкую лямку. Я не буду. Ты разве забыл первое условие нашего договора?
Янь-ван ничего не мог сказать. Он велел слуге взять фонарь и сопровождать его.
Когда кончилось представление, Лю Лоу-у зажег фонарь и последовал за хозяином.
Не видя дороги, Хо Янь-ван приказал слуге идти вперед и светить ему.
— Разве мы не договорились с тобой, что слуга будет всегда ходить сзади хозяина?
Читать дальше