Рээт Куду: Сказкоешка-Сладкоешка

— Правда? — удивилась Беляночка.

В детском саду говорили совсем другое. Точнее, об имени осины вообще ничего не говорили. Осина — она и есть осина, как елка — елка.

— Да, да, — решительно закивала головой куница. — К тому же осина такая стыдливая, что ей стыдно, когда опадают листья и деревья оголяются. Ведь летом у лиственных деревьев пышные платья из листьев, а зимой вдруг — голые! Все лето осина дрожит от мысли, какой позор ждет ее зимой. Вы наверняка видели, как грустно и беспомощно трепещут на ветру листья осины.

— Правда, это я точно видела! — воскликнула Беляночка.

— А если листья осины могут дрожать от стыда, то почему елка не может увязнуть носом на дне пруда?

Кошка фыркнула.

Беляночка не поняла, то ли она пыталась сдержать улыбку, то ли раздражение.

— Разумеется, с деревьями могут случаться разные истории, — сказала кошка. — Кстати, история с осиной на этом не кончается. Каштан, как известно, отнюдь не робкий, и ему, конечно, надоело, что осина вечно дрожит. В конце концов каштан и сам стоит зимой совершенно голый и ни капельки этого не стыдится. Даже наоборот, когда осенью листья осыпаются, он с гордостью выставляет свой голый ствол на всеобщее обозрение. Нездоровая стыдливость осины — это всего-навсего бесстыдство! Каштан возмутился таким нахальством, и у него лопнул лист. И лопнул не в одном и не в двух местах, а в нескольких. Так что осина сумела осилить каштан, и теперь у этого почтенного дерева такие рваные листья.

Куница разок-другой пошевелила губами, но ничего не сказала.

— Вот так-то, — важно заявила Беляночка. — Моя кошка знает все-все истории, и даже больше. Все-все-все, про то, как носом зарываются в дно, и про то, как дрожат, и про то, как лопаются.

— Гм, про каштан я действительно ничего не знала, — смущенно произнесла смущенная куница. — Если так, то извините за беспокойство. Никогда бы не подумала, что кто-то может знать все-все истории и даже больше.

— Не кто-то, а именно моя кошка, — вызывающе возразила Беляночка.

— Если я твоя кошка, то, будь добра, неси мой хвост, — велела кошка.

— Как я его понесу? — расстроилась Беляночка, безуспешно пытаясь поймать конец кошкиного хвоста.

Куница с интересом наблюдала за стараниями девочки, ни на шаг не отставая от кошки.

— Не спорю, вы знаете все-все истории и даже больше, спорить некрасиво, особенно, если точно не знаешь, о чем споришь, — наставительно произнесла куница. — Но называть выдру жуликом тоже некрасиво, ведь она добрая и многих порадовала своими водографиями.

Кошка вдруг остановилась, и Беляночке, наконец, удалось ухватить ее за хвост.

— Как вы считаете, мудрейшая куница, а ивовый прут — жулик?

— Кто? — растерялась куница, но быстро взяла себя в руки. — Все зависит от обстоятельств, только от обстоятельств.

— Обстоятельства были вот какие, — торжественно сообщила кошка. — Скрипка без конца где-то забывала свой смычок. И вот в один прекрасный день смычок пропал окончательно. Но ведь скрипка без смычка так же беспомощна, как кастрюля без морковки и капусты. Нигде не найти работы. Только если вы полагаете, мудрейшая куница, что скрипка стала, наподобие выдры, воду из пруда раздавать, то вы глубоко ошибаетесь. Скрипка стойко сносила свою судьбу до той поры, пока барабан не предложил ей поработать барабанной палочкой. Три дня скрипка уныло стучала по барабану! После волнующих мелодий очень трудно отбивать голый ритм. Да и барабан испугался, что от такого битья у него кожа недолго выдержит. И он подарил скрипке новый смычок — ивовый прут. И как же, вы думаете, он себя повел?

— Ну и как? — спросила куница.

— Прут запрыгнул в скрипку, — осуждающе сказала кошка. — Запрыгнул и стал обрастать листьями. Ведь ива, куда ее ни ткни, начинает тут же расти и зеленеть. А скрипка, как известно, весьма возвышенная. Почему бы там и не расти!

— Ну да! — вздохнула куница.

— Не «ну да», а жулик, — фыркнула кошка.

— Никогда не видела, чтобы в скрипках росли ивы, — пришла в восторг Беляночка. — Это, наверно, была ужасно милая ива!

— Если только жулики могут быть милыми, — возразила кошка.

— Пойду расскажу эту историю выдре, — приняла решение куница. — После столь печальной истории ни одна моя родная сестрица куница не сможет больше жульничать и растить листья. Что? То есть водографировать.

— Но прежде, мудрейшая куница, вам придется стать родной сестрицей выдры! — вырвала из рук Беляночки свой хвост кошка. — Самое умное было бы самой отдать свою шкуру выдре. А помочь вам при обмене шкурами наверняка сумеют охотники.