Владислава Груэ - Горькие сказки

Итак, мальчики осторожно поднялись на крутой берег… и задохнулись от восторга! Перед ними расстилался прекрасный необъятный мир. Степь с шелковистой, даже издали мягкой травой тянулась до горизонта, и по ней там и тут росли небольшие купы деревьев, готовые предоставить тень для отдыха в любой удобный для мальчиков момент. И над всем этим великолепием высилось лазоревое небо с тройной радугой, и легкий ветерок толкал в спину, приглашая в путь! Какой-нибудь скептик, конечно, скажет, что лазоревого неба с тройной радугой не бывает, но уверяю — в детстве мир именно так и выглядит. На то оно и детство, самое счастливое время жизни. Мальчики завизжали, загикали и помчались по ласковой траве к ближайшим деревьям. И ожидания не обманули их — это были груши и яблони с маленькими, но вполне съедобными, даже вкусными, плодами!

Один Фока решил обернуться перед уходом. Потому он один и увидел удивительную картину: на противоположном берегу реки стояли кучкой скелеты и одобрительно махали им костями рук!

— Скелеты, а я догадываюсь, кто вы такие! — прошептал Фока.

Он также догадывался, что машут скелеты не ему, а остальным мальчикам, потому не стал им отвечать, а просто отвернулся и пошел следом за всеми. У него было темно и грустно на душе, зато не очень полно в желудке, а когда хочется есть, остальные беды как-то отступают на второй план. А то и на десятый.

— Фока, мы правильно идем? — в который раз спросил Ярик.

Беспокойство мальчика можно было понять — степь с шелковистой травой казалась бесконечной, они шли и шли, уже и река скрылась из виду, и ноги загудели от усталости, а вокруг ничего не изменилось, в смысле, никаким домом и не пахло. Пахло степными травами, вольными ветрами и пылью дальних странствий — а им хотелось, чтоб домом! Чтоб под ногами был асфальт, а не трава, и чтоб к остановке подъезжал автобус, который прямо до родной квартиры! Люди грамотные скажут, что это ностальгия, но я думаю — они просто давно не ели хлеба. Рыба, фрукты и ягоды — это, конечно, здорово, но как-то однобоко, что ли. Где хлеб, чипсы где, конфеты, те же котлеты, наконец? Думаю, большая часть возвышенных чувств кроется в желудке, не только ностальгия.

Фока прикрыл глаза и представил вид, открывшийся ему недавно с вершины гигантской ели. Потом открыл глаза и проверил направление на ориентир — почти неразличимую полоску леса на горизонте.

— Правильно мы идем, — прошептал он. — Только медленно. Нам еще много идти.

На самом деле они шли не совсем правильно. Для начала, мальчики постоянно отвлекались, залазили на все попадавшиеся деревья, рвали и жевали плоды, бегали, баловались и швырялись друг в дружку, отдыхали в тени и валялись на травах, вместо того чтоб идти домой. Прекрасный мир одурманил их, и они благополучно забыли и про дом, и про то, что время — оно-то идет прямо, и скоро придет к ночи. Детство — оно счастливое именно потому, что в нем не задумываешься о будущем, а наслаждаешься настоящим. Про время помнил Фока, он вообще про многое помнил и беспокоился, за что над ним всегда смеялись и обзывали паникером, трусом и слабаком. Еще, наверно, про время помнил Леша Цапков, но он помалкивал, только вежливо улыбался, и его никто не обзывал. А Фока, так как о многом помнил и беспокоился, тоже шел не совсем правильно. Он специально забирал чуть в сторону от воображаемой линии на лес. Так получалось дальше, зато путь выводил к озерам, в которых можно было умыться, но, главное, напиться. Ребята не задумывались о том, что в степи воды вообще-то нет, а пить захочется — а Фока задумался. Людям пить хочется часто, а конкретно шагающим детям так чуть ли не постоянно. Фока, например, давно хотел пить. И заранее озаботился тем, чтоб было из чего утолить жажду. Здесь, в степи, ему чуть-чуть приоткрылся смысл сказанного ночью неведомым другом. Ну, насчет того, что ум нужен для другого. Теперь Фока постоянно искал, для чего нужен ум — и потихоньку находил.

Ум нужен для предвиденья.

Фока не знал, что предвидение вообще-то удел взрослых — как не знал и того, что за недолгие дни, проведенные в сказочном мире, стремительно и неотвратимо повзрослел, и детство мелькнуло мимо него волшебной тройной радугой, лицом водяной девочки в реке, степными волнующими далями… Можно бы посочувствовать ему, ведь детство — самое счастливое время жизни, это ж плохо, что пролетело незаметно и сразу! Но подумайте вот над чем: а если это не так? Вот у Фоки — счастливое ли оно? Может, таким, как он, лучше повзрослеть быстрее и забыть детство, как ночной кошмар, ну или хотя бы пореже вспоминать?