Юрий Лигун - Боцман, бурундук, кот и крыса

Или:

– Отойдите от борта, пока вниз не гикнулись…

Конечно, можно было бы сказать другое:

– Вы – девушка моей мечты…

Или:

– Ваши глаза, как море перед штормом…

Или:

– Хотите пива? У меня есть…

Всё это было неплохо, но… Но Неудахин был поэтом, а поэты очень тонко чувствуют слово, особенно когда это слово не лезет ни в какие ворота.

Теперь каждый день для боцмана начинался и заканчивался одинаково. Едва открыв глаза, он придумывал очередную первую фразу:

– Марина, срочно покиньте палубу: сейчас начнутся военные манёвры…

Но тут же её зачёркивал, потому что какие на пассажирском корабле могут быть военные манёвры, разве что танцы перенесут на полчаса.

А перед тем как закрыть глаза, он шептал в подушку:

– Марина, я никого так не любил, как тебя…

Эту фразу Неудахин зачёркивал два раза, поскольку из неё можно было сделать вывод, что до Марины боцман любил целую толпу девушек, что было совершеннейшей чепухой.

Вот так он и жил – придумывал и зачёркивал, а потом снова придумывал и снова зачёркивал…

Боцман страдал. Но это ещё было бы ничего, если бы с ним не страдали остальные. Оказалось, что страдание – штука очень заразная и передаётся другим, словно дурацкий смех. А всё из-за того, что человек, в отличие от кошки, сам по себе не гуляет. Человек связан с другими людьми, как вагоны в поезде. А в поезде, если у одного вагона заклинивают колёса, то всем другим приходится тормозить. Только у нашего Неудахина не только колёса заклинило, но и мозги, которыми, кроме придумывания первой фразы, он ничего не мог делать.

Из-за этого матросы во время вахты не получали чётких команд и сильно напрягались. Но и после вахты они не могли расслабиться, потому что боцман перестал показывать цирк. А циркачи и вовсе заскучали, ведь Неудахин недорассказал, как Марина и дельфин Финн спасли спасателя утопающих Тимофея, который случайно заснул под водой. И капитан тоже расстроился, когда заметил, что корабль стал меньше сверкать. А кок и вообще чуть с ума не сошёл, пытаясь понять, почему боцман перестал просить добавки.

Короче, страдал боцман, а мучались все!

Правда, однажды страдающий Неудахин кое-кого развеселил. Он шёл по палубе, где Марина обычно читала Пушкина, и, как всегда, сочинял злополучную первую фразу:

– Который час?…

– Вы танцуете?…

– Не разменяете ли десять копеек по четыре?…

К несчастью, боцман был настоящим поэтом, поэтому, когда сочинял, ничего вокруг не видел. Вот он и не увидел пустого ведра, забытого нерадивым матросом Веточкиным, и ступил в него ногой. Хорошо, что Неудахин в армии занимался спортом. Поэтому он не упал, словно неотёсанное бревно, а сгруппировался и, ловко перевернувшись через бескозырку, снова встал на ноги. А потом, чеканя шаг, покинул палубу. Чеканить шаг здорово помогало пустое ведро, не захотевшее соскакивать с ноги, как боцман ни старался.

Он шёл не оборачиваясь, а за ним вдогонку летел добрый смех пассажиров, которые уже видели боцманский цирк и теперь подумали, что ходьба в ведре – это новый номер.

Но лучше бы Неудахин обернулся. Ведь тогда бы он увидел, что один человек не смеётся. И этим человеком была синеглазая девушка с золотистыми волосами по имени Марина, которая вместо смеха незаметно тёрла свою коленку, вроде упал вовсе не боцман, а она…

Так бы и не познакомился боцман с девушкой своей мечты, если бы не каскадёр. Каскадёры, кто не знает, это такие смелые люди, которые выполняют за артистов самые сложные трюки. Каскадёры прыгают со скал и балконов, заходят в клетки с тиграми и в кабинеты зубных врачей, разбивают головой стеклянные витрины и кирпичные стены. А как только они всё это сделают, в кадр заскакивают артисты и, сверкая керамическими зубами, поют песенки про то, какие они ловкие…