Евгения Хамуляк - «Сказки Долли» Книга № 9337

Этого не могла пообещать Королева Желаний, и этого не мог исполнить великий Хранитель Волшебного Леса.

Остров Королевы уплывал в туманные дали, размахивая безжизненными корнями поваленных деревьев, окончательно превращаясь в ледяную скалу, сотканную из тысячи осколков разбитого зеркала, и безжизненная Королева в последний раз посмотрела на своего любимого и одновременно ненавистного мужа.

Он стал поочередно снимать кольца со своих громадных пальцев и бросать их в пропасть. Он достал огромный кинжал и, не теряя времени, резким движением безжалостно отрубил свой хвост, который чудовищной глыбой, кипя черной жижей, упал в вечность. Он взял бессменный атрибут, своего магического друга и помощника, свой золотой посох, с нечеловеческой силой сломал его на две части и без сожалений бросил туда, куда летели все перстни и браслеты, волшебные амулеты и талисманы, уже не нужные ему предметы, превращаясь в пыль и в тусклые камни. Древний и всемогущий черный маг и волшебник, Хозяин Волшебного Леса превращался в обычного человека.

— Я слишком долго жил и слишком долго медлил, чтобы не понять эту простую мысль, что хочу только тебя. Без тебя у меня тоже нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, — сказал он тихо, будто уже не надеясь быть услышанным.

На небольшом острове стоял красивый молодой мужчина, его спокойный и серьезный взгляд провожал уплывающий вдаль островок, где осталось его разбитое сердце.

— Очень грустно жить без твоей любви, Умила, — прошептал он, назвав человеческое имя Королевы Желаний.

А что мог еще сказать влюбленный мужчина своей любимой женщине? Он мог только чувствовать и своим взглядом и всем своим телом, своим существом сказать больше, чем самые могущественные заклинания и чары на свете.

«Я верю, мы будем вместе», — говорила его душа.

«Только ты и я», — говорило тело.

«Я полюблю всё, что любо тебе, я хочу прожить жизнь, глядя на то, как ты счастлива», — говорил его влюбленный взгляд.

— Приди, любимая, и мы вернемся в наш дом, где нас ждут наши дети и наши друзья. Мы будем жить долго и счастливо, и мы умрем в один день, как в твоих сказках, дорогая моя. Я так скучаю по тебе.

И вот тут началось настоящее волшебство, и никакое другое не смогло бы соревноваться с этой великой магией истинной любви.

Мужчина и женщина, созданные друг для друга, будто зеркало и его отражение, стояли друг напротив друга, юные и счастливые, как жених и невеста. Их влюбленные глаза что-то нежно говорили и весело пересказывали друг другу, трепетно моргая пушистыми ресницами. Он легко поднял ее на руки и от переполнявших его чувств стал кружиться на месте, нежно целуя свою любовь.

Мелкие осколки, отражаясь в ярком свете огромной белой луны, кристальными каплями разлетались в разные стороны, ослепляя тысячами зеркал всё вокруг.

— Драгосмысл, — ласково целуя мужа, сказала девушка.

— Умила, — нежно лаская свою жену, сказал мужчина.

И вдвоем, держась за руки, они покинули Волшебный лес навсегда.

«И вдвоем они покинули Волшебный лес навсегда», — прочитала последнее предложение на последней странице бабушка в бордовой шали с искусным вязаным рисунком, захлопывая книгу.

— Как навсегда? — озабоченно спросила Регина, роняя фломастеры.

— А как же Волшебный лес? И исполнение желаний? — удивленно хлопая ресницами, спрашивала Саша, глядя в книгу, где больше не было страниц, а значит и продолжения.

Бабушка хитро хмыкнула и весело улыбнулась:

— Свято место пусто не бывает, дорогие мои.

Жил-был на свете один мишка. Обычный бурый мишка в обычном лесу. Как водится, и нечему тут удивляться, подстрелили охотники его мамку, и пришлось ему несладко. Долго он бегал по лесам, сначала ее, родимую, искал, потом понял, что нет его кормилицы, и стал искать пропитание. В лесу еды полно, в особенности летом, да только ее ж уметь собирать надо. Мамка-то все соберет или носом ткнет во вкусное. А тут сам.

Но ничего, пообвыкся: где вкусно пахнет, там и еда. Пару раз, правда, плохо очень было по неведению, но тоже не смертельно. Покрутило-покрутило да отпустило.

Где другими медведями пахло, те места обходил, а вообще старался не высовываться: поест ягод, поест корешков да травок, и в норку. Облюбовал он одну норку, жил в ней до него кто-то, запах не медвежий, но по росту кто-то большой. Главное, места хватало и страшно не было. Жил и жил, не хорошо и не плохо; мишки, они же такие — живут и живут, ну и ладно.