Евгения Хамуляк: «Сказки Долли» Книга № 9337

Сегодня был последний день уходящего года, день, с одной стороны, счастливый и радостный — впереди бой курантов, пышный стол, яркая елка, загадывание желаний, подарки; с другой стороны, это ответственный день подведения важных итогов, и не только уходящего года, а вообще прожитых лет. Пусть этих лет набралось немного, да и сделано немало, но недоставало одного небольшого, однако, как говорят, существенного момента, маленькой черной точки в конце предложения.

Я вышла из шумного застолья отличного столичного ресторана и пошла туда, куда меньше всего мечтала попасть в обычные 364 дня в году: в Московский метрополитен. Настоящее подземелье, построенное с роскошью королевской усыпальницы, со сквозящими в пролетах призраками в удушающих запахах мазута, перемешанного с пылью и ароматами духов. Никогда не любила метро, да и кто его любит?! Это подземное царство Аида каждый день поглощало без разбору и черных, и белых, и красных, превращая всех в общую серую массу. И бурые потоки, стремящиеся как можно быстрее войти, а потом стремительно вырваться из шумных вод Стикса, вселяли в меня ужас, поэтому хотелось как можно реже погружаться в эту пучину.

Но опыт подсказывал, что искать надо там, где прячутся наши страхи. Вот где была зарыта моя черная кошка — в Московском метрополитене; собрав всю силу воли в кулак и почувствовав себя настоящим Гераклом, я спустилась в это подземелье.

Несмотря на 31 декабря, царство Аида было многолюдно. Я села на бесконечное Садовое кольцо и решила, что одного круга вполне хватит, чтобы ответить себе на простой жизненный вопрос: в чем секрет моего счастья? Я тоскливо посмотрела на эти серые одежды, потом на такие же серые лица, глянула на трех здоровенных лбов, даже глазом не моргнувших, видя, что перед ними стоит красивая девушка и было бы прилично уступить ей место, и тяжело вздохнула. Эх, были времена, когда мужчины краснели и покрывались испариной, если забывали уступить девушке место, не говоря уж о пожилых дамах. Пролетел тот век, где встречались настоящие рыцари и их женские идеалы в модных платьях послевоенных времен, любовь с первого взгляда, предначертание судеб, верность и дружба. Мой взгляд, взлетевший высоко в другие миры, вдруг неожиданно скатился на землю, споткнувшись о тоскливый взор пассажиров напротив.

Ничего, дорогие москвичи, вот же́нитесь на таких, как я, — узнаете, где раки зимуют и как положено вести себя в приличном обществе.

Пока я, стоя мысленно посылала злобные мыслеформы трем здоровым русским богатырям, чтобы у них проснулась совесть и они уступили даме место, скамеечка все-таки освободилась, прямо напротив них, и мне пришлось присесть от навалившейся духоты и усталости, ибо, как оказалось, в царстве мертвых довольно жарко. Я расстегнула шубу, и праздничное платье разноцветным дождем вылилось в сумрачный вагон, отчего на его серых стенах заиграли зайчики и запрыгали веселые херувимчики. Так прошло мое первое Садовое кольцо, а ясности в вопросе не прибавилось.

Я решила сосредоточиться: и действительно, какой черт меня попутал сбежать с банкета и спуститься в метро?! Откуда эти философские настроения под конец года? Эта беспричинная грусть, эта непонятная тоска в самый праздничный из дней в году? Что́ не так в жизни? Чего душеньке еще хочется?

«Мне кажется, я упускаю что-то важное, — сказал мне мой внутренний голос… — Мне хочется сделать что-то значимое в жизни, внести свою лепту в мировое устройство, чтобы мир стал лучше. Понятно, как и каждый уважающий себя человек и гражданин, я плачу налоги, люблю своих многочисленных друзей и родственников, помогаю детским домам, приютам, нуждающимся, ращу свое потомство так, чтобы оно уступало место кому надо и где надо, — и я вновь сердито глянула на рыцарей без страха и упрека, которые как один любострастно разглядывали меня в этот момент, и демонстративно отвернулась в сторону. — Но есть нечто такое, что могу сделать только я. Скорее всего, это какая-то малость, какой-то небольшой талант, который может своей маленькой звонкой монетой пополнить общую копилку счастья».

Я посмотрела на этих людей в серых одеждах с равнодушными и безучастными лицами, всех сплошь с телефонами и электронными книгами в руках, и вспомнила себя в юные годы. Сколько тысяч страниц пробежало у меня перед глазами, от Конан Дойля до Тургенева!

Это метро помнило меня веселой и радостной, счастливой и грустной, уносило меня так далеко, что казалось, все это было не со мною.