Эльдар Ахадов - Сказки. Том 3

Жил–был царь–царевич–король–королевич такой молодой, что ножками ходить и ручками всюду доставать уже умел, а говорить словами человеческими — ещё нет. Присматривали за ним семь шустрых остроглазых нянек. Царевич–королевич правил своей страной с утра до вечера. Даже в обед. Все игрушки в царстве–государстве принадлежали только ему, только его и слушались, а он их везде разбрасывал, потому что ему с ними было скучно, неинтересно. И никто не мог понять: почему?

Няни пожимали плечами, гадалки гадали, учёные спорили, генералы рвались в бой. А королевич–царевич брал очередную новую игрушку в ручки свои государевы сахарные и бросал её далеко–далеко без всякого интереса. Ни одной не щадил ни лаской, ни вниманием.

Но вот однажды, прогуливаясь с войсками и сопровождающими учеными и няньками по старинному городскому парку, царевич–королевич повстречал простое некоролевское дитя по имени Малышок.

Малышок тоже прогуливался по парку. С мамой. Он улыбался солнышку, птичкам–невеличкам, листочкам и хвоинкам, и, конечно, маме, которая всегда рядом. Но самое главное: у него в руке была удивительная волшебная погремушка! От её шорохов всё вокруг радовалось и расцветало! Царевич–королевич, словно околдованный, потянулся обеими ручками к игрушке Малышка, всем своим видом указывая подданным: «Дай! Дай–дай–дай!!!»

Но Малышок не захотел отдавать свою погремушку. И тогда царевичу–королевичу не стало покоя ни днем, ни ночью. И все вокруг сразу поняли, что самая любимая и желанная игрушка — та, которую не дают!

К маме Малышка приходили с огромными деньгами и лестью, с просьбами и угрозами. Ей предлагали все игрушки мира — всё для Малышка взамен его погремушки. Мама показала королевские игрушки своему сыночку, и он сразу согласился поменяться на что–нибудь.

Щедрый царевич–королевич от счастья такого отдал ему все свои игрушки сразу и навсегда. А сам — схватил желанную погремушку Малышка, начал трясти ею и грызть от радости — со всех сторон!

Долго Малышок перебирал королевские подарки, а потом они с мамой решили раздарить их всем на свете детям. Так и сделали. Каждому по подарку досталось.

А погремушка вскоре вернулась к Малышку. Няньки её обратно принесли, потому что царевич–королевич наигрался ею и уснул спокойно. А когда проснулся — то даже не вспомнил о погремушке.

Как же он теперь — неужели совсем без игрушек?

Очень даже нормально: сидит на полу в королевской кухне и играет настоящими блестящими кастрюлями, кастрюльками и сковородками, крышками стучит–гремит, смеётся — довольный! Взрослый такой!

И тут на них напала сушеная карабумба. Вы, конечно, спросите: как же она могла напасть, если — сушёная? А так. Запросто. Взяла и напала. Где вы видели, чтобы сушёная карабумба — мокрая была? Какая уродилась, такая и живёт. Вот они и разбежались.

Вы спросите, конечно, кто они? Зачем бегут? Кого боятся? Трусы они, вот кто. Нечего бояться сушёной карабумбы. У неё даже ног нет: всё равно не догонит. Только ласты, и то — сухие. А зовут этих трусливых — анасы, банасы, какаки всякие. Вот как их теперь зовут: после такого позорного бегства. Прежние имена их забыты напрочь.

Карабумба так расхохоталась, когда увидела их беготню: даже зубы выпали. Долго собирать пришлось. И песенку хорошенькую вслед им пропела:

«Жил полковник, славный располковник,

Песню пел про дальние края:

«Эх, мачача, ты моя мачача,

Добрая, хорошая моя!»

Попрятались какабасы в кустиках, хвостиками не машут, боятся: сдаться хотят сушёной карабумбе. Бессовестные, так ведь и говорят: «Давайте, сдадимся карабумбе проклятой!» Почему же она проклятая? Она — сушёная и всё. И никаких.

Обиделась карабумба. Улетела. Ходит–то она плохо. А летает на ластах хорошо, как на лыжах. Если надо. Только не всем об этом рассказывает, а то испугаются и близко не подпустят.

Обрадовались какабасы, что сдаваться не надо и, вообще, оказывается, всё понарошку. Стали опять храбрыми. Поют, танцуют, маракасами балуются. Далеко слыхать. Услышала сушёная карабумба, как маракасы трясутся, вернуться решила.

Вернулась и как давай плясать, наяривать со всеми вместе. Весёлая, оказывается, хоть и сухая. Это уж кому каким нравится быть. Главное, чтобы весело было.

Да! А какабасы больше не какабасы. К ним теперь опять свои имена вернулись. Какие? Разные. Хорошие. Весёлые. Некогда вспоминать, пойдём–ка, лучше попляшем.