Джордж Макдональд - Невесомая принцесса

Любовь и вода вернули ей силы. Снова окунувшись, она напряглась и выдернула наконец одну его ногу из стока, с другой было легче. Как она перебросила его тело в лодку, это неизвестно даже ей самой. Но перебросила и — потеряла сознание. Придя в себя, она схватилась за весла и, страшным усилием удерживая себя на скамье, принялась грести, хотя до этого никогда в жизни не гребла. Мимо скал, через мели, через вязкие илистые разливы она довела лодку до дворцовой пристани. Там толпилась вся ее челядь, услышавшая крик с озера. Она велела отнести принца к ней в комнату, уложить на ее постель, принести свет и послать за врачами.

— Но озеро! Что будет с озером, ваше высочество? — воскликнул гофмейстер, разбуженный шумом, да так и не снявший ночного колпака.

— Ступай и сам в нем утопись! — ответила принцесса.

Это была последняя неучтивость, в которой принцессу когда-либо уличали. И надо признать, на то были причины — гофмейстер сам ее до этого довел.

Присутствуй при том сам король, он повел бы себя не лучше. Но и он, и королева крепко спали. Ушел досыпать и гофмейстер. Так или иначе, но не явились и врачи. Возле принца осталась одна принцесса да ее старая нянька. Но нянька была женщина опытная и знала, что делать.

Они перепробовали все приемы, но безуспешно. Принцесса чуть с ума не сошла, разрываясь между надеждой и страхом, но не отступалась, не отступалась, пробовала так, пробовала, эдак и повторяла попытки заново и без конца.

И вот, когда обе женщины уже совершенно выбились из сил, за окном взошло солнце и принц открыл глаза.

И тут принцесса разрыдалась и рухнула на пол. Целый час пролежала она, заливаясь слезами. Слезы, что скапливались в сердце всю ее жизнь, разом прорвались наружу. А за окном бушевал ливень, такой ливень, какого в этой стране не упомнят. Он лил и лил, и одновременно сияло солнце, и огромные капли били в землю, и они тоже сияли. Над дворцом, словно купол, стояла радуга. А с неба рушился рубиновый, сапфировый, изумрудный, топазовый водопад. Потоки неслись с гор, блистая жидким золотом. И если бы у озера не было тайного подземного стока, оно переполнилось бы и затопило бы всю страну. Разом разлилось оно во всю свою прежнюю ширь.

Но принцессе было не до озера. Она лежала на полу и рыдала, и этот ливень под крышей был еще чудесней, чем ливень снаружи. Потому что, когда он поутих и принцесса попыталась встать, она, к своему удивлению, не смогла этого сделать. Наконец, после долгих попыток, ей удалось кое-как подняться с пола. Но устоять она не сумела и тут же с шумом упала опять. И при этом шуме ее старая няня издала восторженный вопль и бросилась к ней, крича:

— Золотко мое! Ты обрела свой вес!

— Ах, так это он? Это вот как? — еле вымолвила принцесса, потирая то плечо, то колено. — Но это же неприятнейшая штука! По-моему, я сейчас развалюсь на куски.

— Ур-ра! — воскликнул принц с постели. — Принцесса, если вы исцелены, я тоже исцелен! Как там озеро?

— Полнехонько! — ответила нянька.

— Значит, все мы счастливы!

— Вот уж и впрямь все! — ответила принцесса, всхлипывая.

И в этот день великого ливня радость охватила всю страну. Даже крохотные дети, забыв о былых огорчениях, плясали и вопили от счастья. Король стал рассказывать анекдоты, королева их слушала. И между всеми детьми страны король разделил все золото из своего заветного сундука, а королева — весь мед из своего горшочка. Вот был праздник так праздник — неслыханный!

Разумеется, принца и принцессу обручили сразу же. Но чтобы обвенчать их с соблюдением всех приличий, принцессу предварительно надо было научить ходить. Ведь она, уже взрослая, могла только ползать, как младенец, постоянно падала и ушибалась, и ученье давалось ей нелегко.

— И это притяжение? За что вы его так славите? — сказала она принцу однажды, когда он в очередной раз помог ей встать с пола. — Честное слово, без него мне было гораздо удобнее.

— Нет, это не притяжение. Вот что такое притяжение, — ответил принц, поднял ее на руки и понес, осыпая поцелуями. — Вот это и есть притяжение.

— Так-то лучше, — сказала она. — Против такого притяжения я не возражаю.