Рэндалл Райт - Чеширский сырный кот

– Именно так. Если ты согласишься защищать нас, в награду каждую ночь будешь получать лучший сыр королевства, – Пип одарила кота своей неповторимой улыбкой.

– Мне придётся ловить кого-то из вас, – предупредил Ловкач деловито.

Пип пристально посмотрела на него:

– И оставлять нас невредимыми, верно?

– Ты всё ещё допускаешь, что я могу вас съесть? Уф. Я исключительно сырный кот.

– Эй, кот! Ты куда запропал? – голос трактирщика загромыхал на лестнице.

– Теперь-то ты убежишь? – взмолился Ловкач.

– Конечно, – Пип усмехнулась, прыгнула на голову Ловкача, сбежала по спине и помчалась по полу. Перед тем как исчезнуть в щели, она назвала место и время встречи. – Погреб. Полночь. Мы принесём сыр.

– Где? – переспросил Ловкач.

– Погреб. Доверься своему носу, – повторила Пип, исчезая.

Когда хозяин нашёл Ловкача и увидел, с каким остервенением тот вылизывается, пытаясь избавиться от запаха сыра, он сказал:

– Вкусная была? Что ж, мой дорогой охотник, там, откуда прибежала эта мышь, ещё много таких.

напёрсточник*

молошко

фанфарон*

баламут*

малец

зыркать

облапошенный*

Я записал эти фантастические слова нынешним утром, пока стоял на углу у «Кафе Рояль» и слушал уличных торговцев. Я записал их быстро, чтобы не стёрлись из памяти.

Больше ничего ценного: кот из «Чеширского сыра» завладел моей фантазией. Шерсть у него красивого голубого оттенка, да и хвост очень забавный. Он кажется очень грубым. Но во мне как будто бы просыпается писатель. Я вижу: этот парень прячет что-то за сеткой шрамов и важной походкой. Разве он брутален? Определённо, он старается казаться таким – как и Сидни Картон, герой моей нынешней истории.

Четыре бессонные ночи, и у меня нет начала.

Я ещё не прыгнул в Темзу.

Впрочем, сегодня только вторник.

«Я в жизни не смогу убедить их довериться коту , – думала Пип. – Особенно после того, что случилось с Малдуином ».

Мыши, обитающие в «Старом чеширском сыре», собрались на затхлом чердаке. Пип забралась на верхушку деревянного манекена в углу комнаты и оглядела сцену перед собой. Всего лишь четверть часа прошла с тех пор, как она подала сигнал. Пип сделала так, чтобы газовое освещение в доме мигнуло.

Дважды.

Это был старый код, придуманный и разработанный одной мышью-основательницей, имя которой было давно забыто. Одна вспышка созывает мышиный совет. Две объявляют о всеобщем мышином сборе. Три – что ж, хвала Провидению, к такой чрезвычайной мере прибегать на памяти Пип не приходилось.

Мыши, собравшиеся по зову Пип, спешили по трубам, карабкались по верёвкам, бежали по старым тропкам за штукатуркой в стене. Казалось, будто чердак ожил, в каждом уголке бурлило движение. Зеркала, и лампы, и сундуки, и трубы – всё исчезало под дрожащим, волнующимся потоком бегущих мышей.

Тысячи мышей.

Все они сгрудились в помещении, способном вместить лишь четверть от их числа. Даже на двух настенных фонарях разместилось около сотни молодых и особенно ловких мышей.

Пип облизала лапу…

Потёрла нос…

Облизала лапу…

На памяти Пип лишь однажды происходило подобное собрание. Причиной разбирательства тогда тоже было появление нежданного гостя. Пип отбросила эти мысли в сторону. К худшему или к лучшему, но та проблема была разрешена. Сейчас перед ней была другая сложная задача.

Пип заметила, что даже те, кто опоздали на сбор просунули головы и носы в трещины на потолке.

Настало время призвать собравшихся к порядку. Она подняла переднюю лапу. На ней лежал кусок сыра, сияющий, как слиток золота. Медленным движением, поводя из стороны в сторону, Пип продемонстрировала его изгибавшимся, качавшимся мышам и посмотрела сверху на десять тысяч пар зачарованных глаз.

« Назвалась груздем – полезай в кузов », – подумала Пип.

Она вздохнула так глубоко, насколоько позволяли мышиные лёгкие, и начала:

– Мои уважаемые друзья и соседи, сегодня на нас опустилась тяжёлая длань* судьбы… не в самом плохом смысле. Кот пришёл в «Сыр»…

Поднялся гам.

– Тише, пожалуйста!

Пип снова подняла над головой кусок чешира. Болтовня стала затихать и сменилась звенящей тишиной.

– Я сказала: «Не в самом плохом смысле». Это означает, что там, где мы должны были ждать вражды, нас ожидает дружба. Где мы вправе были ждать угрозу, нам уготована милость. Этот кот необычный. Этот кот не ест мышей. Он ест… – Пип выдержала паузу для пущего эффекта. – Он ест сыр.