Эмэ Бээкман - Сийм-Силач

Как-то теплым утром Эллу спозаранку растолкала мужа и наказала не мешкая приниматься за работу. Надо срочно строить ядоварню. Сийм спросонок пробормотал, что можно варить яды на плите, но Эллу и слушать его не стала. Дав мужу наказ что и как делать, Эллу повесила две вместительные корзины на коромысло и вихрем умчалась в лес. Красное с желтыми заплатами платье мелькнуло между кустов, только ее и видели.

В это утро Сийм не решился долго чесать в затылке. Он знал: к возвращению Эллу ядоварня должна быть готова. Дорога каждая минута. Сийм даже сапоги натягивать не стал.

Не прошло и часу, как двор Силачей был истоптан вдоль и поперек. Отыскивая строительный материал, Сийм носился так, что только пятки сверкали.

Вместо одной стены он поставил ворота от хлева. Для другой — той, что с солнечной стороны, сгодились зимние рамы, выставленные на лето. Сийм сколотил их друг с дружкой. Больше всего хлопот было с третьей стеной. Не найдя подходящего материала, Сийм принес с дороги пару щитов, которыми снег задерживают. Правда, при этом сердце у него дрожало, как заячий хвост: ведь он расхищал казенное имущество. Но Силач успокаивал себя мыслью, что в случае чего отвечать придется Куттю-комбайнеру. Не даром же сельский сход отдал Сийма ему на поруки.

Скоро три стены были ловко прилажены друг к другу. Без четвертой вполне можно обойтись — ведь Эллу надо будет как-то входить в ядоварню и выходить из нее. Теперь пора заняться очагом, крышей и трубой. Проще всего обстояло дело с очагом. Трийну охотно вернула Сийму несколько плоских камней из тех, что он накидал в огород. Но крышу-то из камней не сложишь — слабые стены не выдержат такой тяжести. Ну, да ладно. Взял Сийм топор и нарубил охапку ольховых веток. Крыша получилась что надо — легкая, зеленая. Оставалось только поставить трубу. Сийм пошарил в хлеву и на конюшне и нашел, что искал. В доме Силачей никакой живности, кроме двух индюков, не держали, и ведра, из которых раньше кормили и поили скотину, валялись без толку. Сийм кулаком вышиб у них днища, поставил одно ведро на другое и соорудил трубу — лучше не придумаешь.

Сийм-Силач всем сердцем любил жену и позаботился, чтобы в ядоварне было не только удобно, но и уютно. Он принес из кухни колченогую табуретку, поставил перед очагом, а на табуретку положил очень красивую подушечку — рукоделие покойной бабушки.

Павлины с глазами-бусинками, которые она когда-то в юности вышивала с таким терпением и любовью, придавали ядоварне светский вид, вполне достойный дочери царя Сморчка. Так, по крайней мере, считал довольный Сийм.

Солнце стояло еще высоко, когда Силач покончил с работой. Что ж, молодой хозяин не лодырь, не лежебока! Продумывая, что бы еще сделать, он вспомнил, что к каждому приличному дому ведет дорога, и решил протоптать тропку к ядоварне. Сказано — сделано, и, шлепая босыми ногами, Сийм стал вышагивать от избы к ядоварне и обратно. Скоро его огромные ступни раздавили дерн и растоптали всю траву, до последней былинки. Дорога получилась самая что ни на есть настоящая, даже пыль над ней клубилась.

Наконец Эллу вернулась из лесу. Коромысло гнулось под тяжестью корзин, доверху наполненных грибами. Сийм хотел отнести их на кухню. Но Эллу удержала мужа, объяснив, что даже такой здоровяк, как он, может десять раз помереть от одного-единственного грибочка.

Сийм-Силач с опаской глянул на грибы, заложил руки за спину и стал издали наблюдать за хлопотами молодой жены. А она принесла из избы в подоле подаренные на свадьбу вилки и стала обставлять ядоварню.

Первым делом она разобрала грибы. Отдельно бледные поганки, отдельно зеленые мухоморы, а в третью кучку положила бурые сатанинские грибы.

Внезапно Эллу прервала свое занятие и обежала вокруг ядоварни. На стенах нигде не было ни одного знака, предупреждавшего людей об опасности. Она пожурила Сийма за то, что он не довел дело до конца. Великан вздохнул украдкой и помчался за картоном и цветными карандашами. На куске картона Эллу искусно нарисовала огромный гриб и череп, а внизу приписала: ОСТОРОЖНО! ЯД!

После этого у царской дочки отлегло от сердца, и она спокойно продолжала работу.

Одну из стен ядоварни, ту, на которую пошла дверь хлева, Эллу превратила в кладовую. Каждый смертельно ядовитый гриб она пригвоздила вилкой к стене. При этом Эллу мрачно напевала: