Стефка Модар - Золенька и ее друзья из XXI века

Заметив незнакомца, они, как свойственно маленьким детям, в растерянности закричали:

– Мама!..

Аманда, замешкавшись и искоса посмотрев на бабку и сапожника, решительно подозвала дочерей. Девочки подбежали, обняли мать за колени, с любопытством наблюдая за чужаком. Аманда гладила их по голове, успокаивала, объясняя, что дядя очень хороший.

Сапожник с интересом наблюдал за ними; не сдержавшись, с любопытством спросил:

– Ваши?.. Милые крошки, – добавил он.

Аманда, кивнув и изобразив счастливый вид, с гордостью произнесла:

– Мои!

Сапожник уже раскрыл рот, чтобы задать очередной вопрос, как Аманда, не дожидаясь, поспешила сказать:

– Их отец погиб. Я вдова!

Сапожник, с пониманием кивая, пробормотал:

– Такое бывает, и если присмотреться, то сплошь и рядом… – вздыхая, – сам вдовец. Жена умерла при родах. Так что и я один как перст.

Перекрестившись и что-то пробормотав про себя, с тяжёлым вздохом выдавил:

– Теперь с годовалой дочкой на руках… – украдкой смахнул набежавшую слезу.

Видя его растерянность и боль утраты, Аманда попыталась утешить сапожника.

Бабка, посматривая на них со стороны, определённо приняв решение, поспешила к гостю. Встав рядом с ним, незаметно подлила ему в еду зелье, затем предложила поесть.

Он, не ощущая вкуса еды, ел, машинально и безразлично, периодически глотая слёзы. Бабка, отметив про себя, что всё идёт как надо, вышла с девочками во двор, оставив пару наедине.

Сапожник под действием зелья встал перед Амандой на колено, в запале пробормотал:

– Аманда, будьте моей женой!

Та машинально утвердительно кивнула. Это было знаком согласия.

Сапожник, достав из-за пазухи туфли, отдал Аманде, заверив:

– Век не сносить! Это самые лучшие туфли! Пошил для самой королевы, но она их не взяла. Слуга королевы передал их назад через охранника со словами: «Они не принимают подарки от простолюдина…»

Аманда была поражена. Это был поистине королевский подарок. Туфли были необыкновенные.

Сапожник, тяжело вздохнув, с гордостью сказал:

– Зато мне разрешили открыть своё дело с правом обслуживать горожан и королевский двор.

Он с вожделением смотрел на Аманду, сознавая, что готов ради неё на всё. Та сияла, переживая мгновенья счастья. Пылкость взглядов закрепили поцелуем. Казалось, это любовь…

…Воспоминания неожиданно прервались – Аманда незаметно для себя уснула…

Утро застало Золеньку на кухне; она старательно чистила посуду. Девочка натирала её до блеска, глядя на своё отражение. Поведя плечом и задиристо подмигнув, подметила:

– Хороша ты, хороша!.. Да только за такие глазки, как твои, никто не даст и ломаного гроша…

Ей стало смешно. Она с нежностью вытерла своё отражение.

Неожиданно вошла Аманда, заметив движение Золеньки, закричала:

– Прохлаждаешься? Нечем заняться?.. – перешла на фальцет. – Сейчас найду работу, лодырь!..

Накинувшись с кулаками на Золеньку, начала колотить девочку. Плечи малышки вздрагивали от страха и обиды. Она была очень напугана.

Устав, Аманда села на стул, скинула туфли и, отдышавшись, сказала:

– За что мне это? Всё против меня. Вот и любимые туфли сносила до дыр… – чуть не плача, – от самой королевы! Кручусь как белка в колесе, вся в трудах, не жизнь, а каторга!.. – она продолжала испепелять Золеньку взглядом. – Тебе не понять, как мной зарабатывается кусок хлеба! Всё бы на себя любоваться… – И зло добавила: – А на что смотреть-то? Одни глазища! Любопытные и наглые! Нос с пуговицу. Губки бантиком, надуты, словно кто обидел. – Аманда перешла на крик: – Разве я когда-то тебя обижала? А ну марш на мануфактуру! Генеральная уборка! Там уже всё мхом поросло. Сам чёрт ногу сломит.

Золенька, в миг сорвавшись с места, словно заведённый робот, тут же побежала к выходу.

Аманда остановила её, сотрясая воздух оглушительным окриком:

– Стоп! Куда? А туфли натереть до блеска?

Золенька, схватив туфли, стала тщательно натирать их фартуком.

Аманда, не выдержав безоговорочного послушания, не зная, к чему ещё придраться, истерично рявкнула:

– Хватит! И так дыр, как в дуршлаге, не сосчитать.

Выхватив из рук Золеньки туфли, обулась, резко охнула от боли, нарочно ноя:

– Как же я устала ходить в старье-рванье. На всём экономлю, даже на себе, красивой!.. – ковыляя и сгорбившись якобы от боли, Аманда поплелась к выходу.

Только сейчас Золенька смогла перевести дух.