Виктор Скибин - Феррия. Неизвестный король

– Вы так добры к нам. Спасибо за вашу заботу, – сказала Юма.

– От доброты краски полны, а от зла одна худоба да жизнь короче, – улыбнулась Линда. – И укладывайтесь поскорее, уж совсем темнеет.

Юма лежала в постели с закрытыми глазами. Рэй давно уснул и посапывал рядом. События прошедшего дня никак не укладывались в голове. И хоть сил раздумывать совсем не осталось, мысли о трагичной гибели друзей не отпускали. Юма почувствовала жар, затем всё тело охватил озноб. Она сжалась в комок и покрепче укуталась одеялом. Лишь глубокой ночью тревога отступила. Туманные образы в голове начали меняться, смешиваться друг с другом, и она не заметила, как провалилась в сон.

Утро постучалось к Юме тонким надрывным кукареканьем. Как ни пыталась она продлить сладкую дрёму, петушиный крик упорно тянул её в реальный мир. Наконец она открыла глаза и увидела малюсенького, встопорщенного петушка, который прохаживался вдоль её постели и что есть мочи драл горло.

– Сам с яйцо куриное, а такой звонкий. Кыш, – пробурчала она спросонья.

Брата в амбаре не было. Юма выглянула на улицу. Оттуда раздавались конское ржание, голоса и быстрое туканье молоточка. Во дворе, наполненном гомоном домашних животных, Рэй помогал вознице, что вчера увёз её туфли, чинить отвалившееся у телеги колесо. Брат сосредоточенно наносил удары молотком по металлическому ободку на ступице – центральной части колеса, к которой крепились деревянные спицы. Руководил этим процессом Мирош. Попеременно забегая то с одной, то с другой стороны, он давал, как ему казалось, ценные советы. Работники при этом не обращали на него внимания. Когда колесо встало на место, Мирош вытер со лба испарину, заложил руки за спину и несколько раз с удовлетворённым видом прошёлся возле телеги.

Разрумянившееся лицо Рэя светилось радостью. Он всегда старался занять себя делом. В цирке трудился наравне с другими артистами, помогал ухаживать за животными, готовил им еду, чистил клетки. Он практически не знал детства. Юма, когда что-то оставалось от скромного гонорара, покупала ему игрушки. В такие дни он светился от счастья. Забывал про всё и, сжав в руках крашеный деревянный кораблик или игрушечную саблю, погружался в вымышленный мир великих сражений и опасных путешествий. Даже сейчас он воспринимал происходящее как приключение. А Юма боялась. За брата, не за себя. «Нужно во что бы то ни стало вернуть Рэя обратно, пока Неизвестный король не захватил всю Феррию», – подумала она, глядя на суетившуюся у телеги компанию. Затем нащупала кору в кармашке. Юма боялась её потерять. Убедившись, что посылка на месте, она подошла поближе.

– Доброе утро! – приветствовали её все.

– Доброе!

– Вот, поешь. – Рэй указал на поднос с ароматными кусочками запечённой рыбы на ломтях чёрного хлеба. – Я уже позавтракал. Это Линда приготовила.

От сказочного запаха еды сразу разыгрался аппетит. Нежная рыба так и таяла во рту.

– Полюбуйся на работу. – Мирош, выпрямив спину, с гордостью посмотрел на туфли. – Нашим сапожникам это не под силу, а вот кузнецам – как раз под стать!

Рядом с телегой стояли туфли Юмы, отремонтированные, вычищенные и натёртые до блеска. Каблучки были подбиты, а место разрыва стянуто маленькими коваными скобками.

– Здорово, вот чудесно, совсем как новенькие! – Юма обулась и, придерживая юбку, сделала изящный реверанс в знак благодарности.

Все весело засмеялись. Мирош стащил с повозки торбу и отдал Рэю:

– Здесь немного еды на первое время.

Из домика вышла Линда и с порога помахала детям: «До свидания!» Рэй подпрыгнул и радостно замахал в ответ. «Спасибо за вашу доброту!» – крикнула Юма.

Ребята в сопровождении Мироша вышли на дорогу и какое-то время шли молча. Затем остановились у мостика через ручей. Дети умылись родниковой водой и хотели двинуться дальше, но Мирош сказал, что тут им нужно расстаться. Он подробно объяснил, как идти дальше, и дал несколько полезных советов. Рэй начал уговаривать его пройти с ними ещё немного, но тот ответил, что прощаться надо у особенных мест.

– Вдруг мы никогда не увидимся, тогда легко вспомним друг друга на этом горбатом мостике. – Мирош грустно вздохнул. – Ах, совсем запамятовал! – Он порылся в карманах и достал сложенный пополам листок. – Это пропуск для патрулей и пограничников.