Дина Мьюлок - Похождения домового

Когда кухарка поутру спустилась вниз и увидела, что снова произошло то же самое – что ужин был съеден, а скатерть оказалась ещё чернее, чем в прошлый раз, с необычными следами ног, она была очень озадачена. Кто мог всё это сделать? Точно не кошка, которая с мяуканьем выскочила из угольного погреба, как только она отперла дверь. Возможно, крыса – но крыса не прошла бы мимо собаки? Это, должно быть, решила кухарка, была сама собака или её щенок, который только что выкатился из своей корзины к ее ногам.

– Ах ты, маленький негодяй! Ты и твоя мать – самая большая неприятность, какую только можно себе представить. Я накажу вас обоих!

И, совершенно забыв, что собака всю ночь была надежно привязана и что ее бедный маленький щенок был таким толстым и беспомощным, что едва сам мог стоять на ногах, не говоря уже о том, чтобы прыгать по стульям и столам, она устроила им обоим такую взбучку, что они вместе с воем выбежали из кухонной двери, где добрая маленькая служанка взяла их на руки.

– Вам следовало бы побить Домового, если бы вы могли его поймать, – сказала она шепотом. – Он будет делать это снова и снова, вот увидите, потому что не выносит неопрятной кухни. Вам лучше поступить так, как поступала бедная старая кухарка, – убрать со стола всё, что осталось от ужина, и спрятать в кладовку. Кроме того, – таинственно добавила она, – на вашем месте я бы поставила миску молока за дверью угольного погреба.

– Чепуха! – ответила молодая кухарка и удалилась.

Но потом она передумала и, всё время ворча, сделала так, как ей советовали.

А на следующее утро молоко исчезло! Возможно, Домовой выпил его, во всяком случае, никто не мог сказать, что он этого не делал. Что касается ужина, то кухарка благополучно разложила его на полках кладовой, и никто к нему даже не притронулся. И скатерть, аккуратно свёрнутая и убранная в ящик комода, оказалась такой же чистой, как всегда, без единой чёрной отметины. Никакого вреда не было нанесено, кошка и собака избежали побоев, а Домовой больше никого не тревожил – до следующего раза.

Этот дом был похож на большинство других домов…

«Следующий раз» наступил быстро, что было не удивительно, учитывая, что в доме жил Домовой. В остальном же этот дом был похож на большинство других домов, а семья – на большинство других семей. И дети тоже: иногда они были хорошими, иногда непослушными, как и многие другие дети, но в целом они заслуживали того, чтобы иметь удовольствие играть с Домовым. Как они утверждали, он делал это много раз.

Любимым местом для игр был сад, где росла самая большая вишня, которую вы когда-либо видели. Они называли ее своим «замком», потому что ствол ее поднимался на три метра над землей, а затем он разветвлялся на круг из ветвей с пустым местом посередине, где могли сидеть сразу двое или трое детей. Там они часто сидели по очереди или по одному – иногда с книгой, читая. А самый взрослый мальчик сделал что-то вроде веревочной лестницы, по которой они могли подниматься и спускаться – что они и делали всю зиму, и весьма наслаждались своим «замком».

Но однажды весной они обнаружили, что их лестница срезана! Садовник сделал это, сказав, что она повредит дерево, которое только начинало цвести. Вообще этот Садовник был довольно грубым человеком с очень неприятным голосом. Он не специально был злым, но он не любил детей. Он говорил, что они его беспокоят. Но когда они пожаловались матери на лестницу, она согласилась с Садовником, что дерево не должно пострадать, так как на нем росли самые крупные вишни во всей округе.

– Подождите, пока вишни созреют, – сказала она.

И дети ждали, наблюдая за деревом сквозь листву и цветы белые, как снег, пока на каждой ветке не начали проявляться плоды и не стали большими и красными.

Наконец, однажды утром мать сказала:

– Дети, не хотите ли вы сегодня помочь собрать вишни?

– Ура! – закричали они, – И не стоит медлить, потому что мы видели стаю скворцов на соседнем поле, и если мы не соберем урожай, это сделают они.

– Очень хорошо, тогда приступайте. Только имейте в виду, сначала до полна наполните мою корзину для консервирования. А то, что останется, вы можете съесть сами, если захотите.