Наталья Аверкиева - Ты – моё счастье

Была у нее еще защитница и проводник по дальним уголкам леса – волчица* Сила. С ней Мора играть любила. Обернется ведьма волчицей и носится по всему лесу, где человеческая нога не хаживала. А когда человеком ее встречала, то всю заласкает, загладит, зацелует свою Силушку. Сила ей и щенка своего подарила, Дружку, чтобы в деревне защищал ее и оберегал от людей худых. С Морой Дружка ласковым был, как кутенок с матерью, а с чужими – зверь лютый, волчище матерый, никого во двор не пускающий. Так и жили.

Потом пришла зима, накрыла землю белым покрывалом. В солнечные дни Мора в лес часто уходила. Уйдет далеко-далеко, сядет на валежнике и наслаждается тишиной, лес слушает, птиц подкармливает, с лисами да сороками болтает, зайцам и лосям помогает, а то просто так сидит, снежные шапки на могучих кедрах изучает. Лес у них большой, богатый, черный. Если с Велесом дружишь, то живым выйдешь, а если нет – закружат слуги его, заманят, погубят. А Море хорошо. Спокойно. Вон и Силушка клубком в ногах свернулась. Тяжелая она, через месяц рожать будет. Поможет ей Мора с щенками.

За несколько дней до самой длинной ночи, когда Карачун* преломляет день и поворачивает Колесо Жизни вспять, а люди начинают жечь костры, чтобы помочь Яриле* одержать победу над смертью и возродиться, во рту опять появился вкус крови. Пришлось Море в лес уходить не в короткие часы света, а ближе к вечеру, когда сумрак опускается на землю. Никто и никогда не знал, когда это произойдет. В какой-то момент она просто закрывала глаза и терялась в темноте, а потом находила себя босую и почти раздетую в лесу… Зимой главное не замерзнуть…

***

Охотница кружила над лесом, выбирая к какой стае лучше прибиться – к той, где дары берут побогаче, или полететь туда, где соперниц поменьше, а значит шансы схватить младенца гораздо выше. В прошлый раз всё вышло идеально. Она оскалилась в кривой ухмылке. Сделала еще круг и, сложив крылья, нырнула в черноту леса.

Она знала лес так, как не знала саму себя. Могла летать между деревьями с закрытыми глазами, не боясь наткнуться на ветку, удариться о кедр или дуб. Она ловко облетала препятствия, наслаждаясь полетом и колючим ветром, бьющим в лицо, чувствуя в руках-крыльях неведомую силу. Иногда сбивала снег с мохнатых лап елей и смеялась, когда сугроб падал на голову нерадивого мужика, зачем-то потащившегося в черный лес в черные дни. Безумцы! Они словно сами просились стать дарами для черных ведьм. И многие охотницы этим пользовались.

Запах костра манил к себе, заставляя лететь на пределе сил.

Она знала каждое поселение в округе. До некоторых нужно лететь долго, но те общины маленькие и дары приносили очень скромные, поэтому и гарпий* там было мало. А другие, ближайшие, – большие и сильные, дары богатые, но и соперниц там больше, слетаются как воронье, того гляди друг друга подавят.

Вот уже слышатся обрядовые песни и видны сквозь деревья языки костра. Она совсем близко. Вот-вот.

Громкий крик старшей, разрешающий забрать дары.

Она ястребом кинулась с высоты на ближайшего младенца. Схватила его лапами и взмыла ввысь, обойдя всех соперниц в охоте. А теперь быстрее на гору, где пир и веселье до утра.

На горе, как и в прошлый раз, уже некуда опуститься. Она спланировала вниз, выбирая место так, чтобы добычу никто не отобрал. Приземлилась и разжала лапу, роняя ношу на белый снег. Склонилась, чтобы разорвать плоть и напиться крови. И встретилась с совершенно осознанным взглядом ребенка. Вместо того, чтобы истошно вопить, младенец смотрел на нее, дрыгал ручками и улыбался беззубым ртом. Охотница отпрянула, рассматривая свою жертву. Ребенок что-то гулил, пускал слюни и… улыбался. И она не смогла перегрызть ему глотку. Она во все глаза смотрела на него, поворачивая голову то так, то эдак. Принюхивалась к такому странному и почему-то волнительному запаху. И не могла убить. Другая охотница метнулась к ней, стараясь в безуспешной попытке украсть дар, но она с силой ударила нападающую крылом, схватила младенца и улетела.

***

Ребенок истошно орал уже несколько часов подряд. Мора внимательно следила за ним, от любопытства вытянув шею и до боли в пальцах вцепившись в столешницу. Откуда это чудо взялось у нее на столе – она понятия не имела. Нет, детей-то она повидала разных – здоровых, больных, кривых, косых. К ней часто приносили младенцев и просили зашептать то шишку пупочную, то кривоту поправить, то корки кровавые с лица убрать, а то и доли счастливой дать да от браги заговорить. Но сейчас младенец был совершенно один, лежал на столе и не понятно было, что с ним делать. За это время она рассмотрела, что это девка, ладная девка будет, красивая, доля у нее счастливая, смеяться часто будет, любить ее будут. Вот только свежие царапины на боках, словно Бер неудачно помял, заживут белыми шрамиками – будет ей память на всю жизнь. Откуда ж чудо такое чудесное взялось?