Наталья Беляева: Приключения в Абсурдии

— Сюда! — крикнула Абра.

Через минуту Абра и Кадабра были тайными гостями у Антона и Нины.

— Антошка, — говорила, смеясь, Нина, — голос у тебя громкий, но поешь ты не совсем правильно. Видно, тебе медведь на ухо в детстве наступил.

Абра и Кадабра приготовились услышать грубость от мальчика. Но ничего подобного не произошло. Антон ответил:

— Может быть, не медведь, а медвежонок. Но ты права: со слухом у меня не все в порядке. Ничего, это не самое главное в жизни. Лишь бы не пропустить мимо ушей что-нибудь посущественнее. Как ты на это смотришь?

— Ты прав, братишка, — посерьезнела Нина. — Кстати, кончай свою канитель с планером. Пора спать. Спокойной ночи!

Нина и Антон разбрелись по постелям.

— Здесь! — сказала Абра Кадабре.

И они устроились ночевать на мягком ковре, устилавшем пол комнаты.

Утром Абра и Кадабра поделили между собой подопечных Кадабре, как слабохарактерной, досталась Нина Абра взяла на себя Антона. Каждая колдовала отдельно. Из одного угла доносилось «тина, пина, лина, лай, дермодино, тиманай». Из другого: «тон, гон, шон, нон, берендеи, тамаритон».

А брат и сестра ничего не подозревали. Правда, с самого утра у Антона вдруг испортилось настроение. Он был хмур, пнул Кузьму. Ткнул ногой непроснувшегося Шишка. Потом стал громко стучать гантелями. Затем сердито крикнул:

— Обычная картинка: лежишь, как корова, Нинка. Засоня, зазнайка, вставай, лентяйка. Я тебе не бабка, чтобы рассказывать байки.

Вы, наверное, уже догадались, что это была работа Абры. Не в лучшем настроении поднялась с постели и Нина. Она вовсе не удивилась грубости брата и ответила ему в таком же тоне:

— Разеваешь рот, как бегемот. А я с сегодняшнего дня не дура, чихать хотела на твою физкультуру. Лучше посплю лишних полчаса, пока ты скачешь в трусах.

Дальше было еще хуже. Завтракали молча. Хлеб друг другу не передавали, чай мимо чашки на стол проливали. Грязную посуду бросили в мойку и стали спорить, кому ее мыть.

— Я вчера с собакой гулять ходил, — кричит Антон. — А ты боишься испачкать руки, совсем задубела от лени и скуки.

— Па-а-думаешь, мозоли у него на пятке, минутку поиграл с собакой в прятки, — отвечает Нина. — Я шарф для тебя вяжу, ничего особенного в этом не нахожу. И за тобой мыть посуду нынче, Антонище, ни за что не буду.

Разозлившись, Антон схватил стакан. Но руки у него дрожали, и посудина выскользнула из них. Раздался звон. Нина в слезах выскочила на балкон.

А дальше тоже не произошло ничего хорошего. Нина вышла с балкона и сказала железным тоном:

— Ты нашей ссоре, как вижу, рад. С этого дня ты мне вовсе не брат. Ищи себе другую сестру, а я без тебя как-нибудь не помру. Нашелся на мою голову воспитатель, указывает, когда гулять, когда спать мне. Погоди, я маме с папой расскажу, какой ты у нас зловредный жук.

— Тарахтишь, словно глупая сорока. Ведь сама набиваешься на склоку, — разъярился Антон. — Думаешь, что для меня это будет в жизни драмой, если ты все расскажешь папе с мамой? Как я столько лет общался с девчонкой вредной, пустой и глупой, как таз медный?! Я о ссоре нашей не жалею, без тебя мне будет веселее.

В школу брат и сестра пошли поодиночке. Антона и Нину за углом, как всегда, ждал Алеша. Он удивился, увидев друга одного.

— Что случилось, Антон? — спросил Алеша. — Где Нина?

— Нина, Нина, дырявая корзина, — огрызнулся Антон.

— Ты не заболел ли? — удивился Алеша.

— Сам ты заболел, потому что лягушку съел. Девчачий заступник.

— Антон, опомнись! — попытался успокоить приятеля Алеша.

— Опомнись не опомнись, а ты, Алешка, запомни: с Нинкой я больше не дружу, я этой зазнайке еще покажу. А если ты будешь за нее заступаться, я и с тобой буду драться…

До школы ребята дошли молча. Антон злился. Алеше же приходили в голову странные мысли: «Что-то здесь нечисто. Не может быть, чтобы такие дружные брат и сестра вдруг ни с того ни с сего поссорились на всю жизнь…»

А в это время Абра и Кадабра праздновали свою маленькую победу. Они сидели в пустой квартире, пили чай с вареньем, уплетали сдобные пироги и распевали в два горла: