Оливия Вульф - Возвращение на Седьмой холм. Лунный свет

– Вот так-так! Моё чутьё меня не подвело! – подняв вверх палец, провозгласил капитан.

Улыбаясь, он наблюдал, как победителей уводят в конюшни, которые тут были устроены с царским великолепием – животных держали в просторных стойлах, делали массаж и даже купали в большом бассейне.

Люди потихоньку начали покидать трибуны, но не расходились. На арене появились музыканты с барабанами, а зрители разбились на несколько групп, каждая из них образовала подобие сцены. Первые барабаны зазвучали, сердца зрителей бились в одном ритме с музыкой, ладони сами собой начинали задавать темп, отдавая пульсом тот же ритм, а ноги притопывали. Вывели первого красавца-марвари. Он приближался к импровизированной сцене, шерсть его лоснилась и была видна каждая мышца, которую он напрягает. Конь был черного цвета, ни одного пятнышка. Его цвет контрастировал с яркими, длинными одеждами зрителей и желтым песком арены. Это было величественное зрелище, животное снисходительно позволило подвести себя к зрителям. Хозяин лошади, как конферансье, представлял короля сцены. А тот величественно приближался к своим поклонникам. Хвост был поднят вверх и ниспадал широким шлейфом сзади, вздрагивая от каждого движения. Уши лошади, заслышав музыку, развернулись загнутыми кончиками внутрь. Конь уже чувствовал ритм и не шел, а парил, подскакивая и отталкиваясь от земли одновременно двумя ногами, грациозно выгибая копыто, летящее в воздухе. Барабан замолчал, а животное встав в центре круга замерло в ожидании.

И вот ритм взялись отбивать снова, и передние ноги лошади начали двигаться попеременно, конь, высоко поднимая колени, бил копытами в такт с инструментом, поднимая брызги желтого песка. Лошадь продолжила свое движение по кругу, отталкиваясь задними ногами, делала скачок, передними же копытами отбивала ритм. Все быстрее и быстрее. Потом подскакивая на передней и задней ноге, грациозно сгибая в колене две другие. Всех захватил этот завораживающий танец, зрители били в ладоши и издавали гортанные звуки в такт музыке. Танец действовал как гипноз. Лошадь поднялась на задние ноги и прошла в такт три круга. Потом остановилась, направив голову к зрителям, и упала на передние колени. Это был виртуозный заключительный поклон. Конь припал головой так низко, что его разгоряченное дыхание рассеивало песок, оставляя две ямки напротив ноздрей. Барабаны замолчали, а ошалелые зрители замерли на долю секунды, а потом, очнувшись от прекрасного зрелища, принялись хлопать, отбивая от усердия ладоши. Загнутые черные уши оказались в нескольких сантиметрах от колен капитана Эдварда. Он перестал хлопать, руки его замерли, глаза были широко раскрыты, и он перестал дышать, оторопело уставившись на склоненное в поклоне животное.

Народ расступался по обе стороны от него, разведенные ладони гудели, и он судорожно вдохнул горячий воздух. Лошадь поднялась с колен, и все стихло. Они стояли друг против друга, оба разгоряченные, прекрасное сильное животное и человек – повелитель стихий. В черном бездонном омуте глаз марвари отражалось удивленное лицо капитана. Чуть позже ему рассказали, что боевые кони кланяются только великим воинам, предводителям и королям. Поклон марвари благословляет на победу. Мистер Эдвард удивился, объяснил, что он совсем не воин. Но люди, окружившие его, понимающе кивали и похлопывали его по плечу. Он снова, как и в лавке старика Вивека, почувствовал, что все вокруг знают что-то важное, то, что ему еще не открылось.

Через десять минут капитан уже не вспоминал о воинах и королях, потому что пришел его черед получать выигрыш. Он, как мальчишка, обрадовался и потрясал кожаным кошельком, в который сложил выигранные монеты, это была очень солидная прибавка к его жалованью. Возвратился в Нивас он уже затемно. Оставив в конюшне своего друга Викрама, капитан вернулся на Азур. Зрелище танцующего коня все не отпускало его воображение, и он представлял, как же чудесно, наверное, иметь такое великолепное животное и царственно восседать на нем, сливаясь в движении, или лететь быстрее молнии по бескрайним просторам.

Ларри вывел его из задумчивости.

– Кэп, вы будете ужинать? А то, боюсь, наши троглодиты вам ничего не оставят.

– Нет, Ларри, спасибо. Я выпью бокальчик вина у себя в каюте.

Сейчас ему хотелось побыть в одиночестве, казалось, что сказка рассеется, как только он расскажет о ней кому-нибудь. А он еще немного хотел побыть в своих мечтах и запечатлеть на сердце это завораживающее воспоминание.