Анатолий Гаврон - Снежный Волшебник в Судогде

Была еще одна птица. Но она прилетала нечасто. И была самой главной. Ее ждали и боялись. Она приносила известия, о которых хоть и догадывались, что-то слышали, но не знали наверняка. Это была кольчатая горлица. Весной и летом она жила по соседству на старом дубе в отвоеванном ею гнезде. Отвоевать его было нелегко, но ворон всегда был рядом. Он помогал ей. Зимой она селилась рядом с ним: на старом кладбище, в заброшенном склепе. Там они коротали холодное время, довольствуясь тем, что приносили люди, и ждали весну. Сколько раз Старик предлагал им поселиться на чердаке, но никто из них не соглашался с этим. Главным для них была свобода. Хоть и в мыслях у Старика не было как-то их ограничить. Каждый выбирает сам, как ему жить. Тем более горлица знала что-то такое, чего остальные птицы не знали.

Сегодня все было не так, как всегда. Птицы, прилетев, никак не могли успокоиться. Они летали по комнате, нарушая весь порядок, и не хотели клевать угощения. Они без умолку разговаривали друг с другом. И хотя Старик понимал все, о чем они говорят, но сегодня разобрать что-либо было трудно. Только ворон сидел спокойно, изредка подергивая крыльями и щелкая клювом. Он был недоволен птицами и уже терял терпение. Наконец он не выдержал, взлетел с форточки, сел на вешалку верхней одежды, громко каркнул и зловеще раскрыл крылья. Это означало высшую степень гнева. Еще мгновение, и он выгнал бы из комнаты всех птиц.

В этот момент в окошко влетела кольчатая горлица. Она пролетела по комнате и села на плечо Старика. Ворон перелетел к окну и занял свое исходное место. Все птицы моментально замолчали и расположились на своих местах. Старик протянул вперед свои руки и открыл ладони, на них лежало лакомство для горлицы: зерна пшеницы, семена подсолнечника. Она быстро склевала несколько зерен, сказала по-птичьи «спасибо», дернув хвостом, и начала свой рассказ.

Не было необходимости переводить, ведь он очень хорошо понимал, как бы ни излагались подробности происшествия. Это ведь как и у людей: все понимают друг друга, но каждый говорит чуть-чуть иначе из-за акцента, неправильных ударений, торопливости. Старик даже изобрел свой птичий диалект, на котором он говорил редко и только когда надо было предупредить об опасности или же похвалить кого-либо. Но сейчас не об этом.

Горлица начала свой рассказ эмоционально, чуть подрагивая крыльями и беспрестанно поднимая клюв, чтобы усилить значимость своей речи.

– Прежде чем рассказать о происшествии, которое произошло, и о том, что нас ожидает в ближайшее время, я хочу спросить, – она сделала паузу и осторожно посмотрела на Старика. – Сколько лет Вы совершаете чудо, к которому мы все причастны? Конечно, в той или иной степени.

От такого вопроса Старик растерялся и на какое-то мгновение потерял дар речи, не только птичьей, но и человеческой.

Именно в этот момент раздался оглушительный стук в дверь, который по-настоящему не был таким оглушительным. Просто много лет в эту дверь никто не стучался.

С первых дней в школе он начал сутулиться. Не то чтобы он был высокий, но все равно хотел спрятаться, чтобы его не видели, не замечали. Он был мечтателем. Повернувшись к окну, всматривался в узкую полоску между домами, за которой виднелся лес, за ним небо голубое, если повезет с погодой. Иногда отдельные облака, то белые, то розовые, а то и красноватые от заходящего солнца, разыгрывали небесные баталии. И в этот момент он собирался весь как пружина и хотел полететь незаметно от всех. А его видели, даже замечали его голубые глаза и белые курчавые волосы. Бабушке рекомендовали быть внимательной к его такому стремлению и всячески выпрямлять мальчика. Голубоглазый мечтатель придумал себе прогулки по Главной улице. Сделав пятнадцать шагов, он останавливался, вытягивал вверх руки, тянулся к солнышку, хотя не всегда это солнышко было. Тянулся, стоя на носочках, а потом медленно опускался и, опуская руки, шел дальше. А в пятом классе к этому упражнению мальчик прибавил и дыхание, а к нему распевное произнесение названия города, в котором он жил. Но с Главной улицы пришлось уйти, чтобы никто не крутил пальцем у виска, показывая, что он того, неадекват. Но и здесь он придумал себе занятие. На этих улицах жили его одноклассники. Сначала он звал их, распевая их имена, они высовывались из окон, глазами спрашивали, чего он хочет, а он тянулся к солнцу и распевно говорил: «Сууудоогдаа!» Это вызывала смех, а потом к нему присоединялись его друзья, и уже на следующей они звали еще кого-то, но с вытянутыми руками одновременно выдыхали: «Сууудооогдааа!» Так они играли, пока была теплая осень. Но зарядили дожди, и уже почти никто не выходил. Потом пошли другие заботы – близился Новый год. Его ждали с нетерпением. Еще бы! С ним приходят подарки и каникулы. Так хотелось этого побыстрее!