Дарья Донцова - Город врушей

Вот такие граждане не захотят подчиняться Флору. А у него нет никаких рычагов управления ими. Тот, кто принял всем сердцем новые законы, всегда свободен. Тот, кто остался с ветхими условиями, всегда зависим. Есть так называемые перемещенные…

– Мы пришли, – перебила Зефира Луиза и показала лапкой на лестницу, которая вела вверх. – Надо подняться, и окажемся прямо на кухне. Пустите меня вперед. Время позднее, наверное, все работники ушли, но лучше проверить.

Не дожидаясь ответа от своих спутников, Луиза живо вскарабкалась по ступенькам, открыла люк и пропала.

Шло время, Луиза не появлялась.

– Может, она не придет, – приуныла Мафи.

– Будем надеяться на лучшее, – улыбнулся Зефир, – думаю, в Луизе остался свет. Она еще не превратилась в истинную врушу. Интересно, что вынудило девочку стать перемещенной?

Мафи, которая начала проваливаться в дрему, вмиг потеряла сон.

– Кто это?

– Сложная тема, дорогая! – грустно ответил Зефир. – Если коротко: перемещенный – житель Прекрасной Долины, который начал постоянно скандалить, ругаться, злиться, врать, с восторгом сплетничать и вследствие своего поведения попал в город врушей. Внешне он делается как его жители, теряет свой истинный облик, но не имеет права жить в хорошем месте и получить престижную службу. Ему дадут комнату в самом отдаленном районе, он обретет тяжелую работу. Стать настоящим гражданином у перемещенного получится не сразу. Да и только в том случае, если он докажет свою верность правителю и постоянно будет подтверждать ее.

– Ой, как плохо, – пригорюнилась пагль.

– Похоже, что жизнь Луизы не сахар, – продолжил Зефир, – служит на кухне, обитает в далеком районе. Истинные вруши стараются занимать высокие должности, черную работу отдают тем, кто не родился в городе.

– Лу хочет вернуться на берег речки Апельсинки, – воскликнула Мафи.

– Трудно проделать обратный путь, – печально сказал Зефир, – и, главное, честно у себя спросить: «Я хочу снова очутиться дома потому, что сейчас живу в конуре, не имею вкусной еды, не обзавелся друзьями? Или я понял, что лучше жить по новым законам, не желаю врать, делать зло?» Это самый важный вопрос. – Зефир протяжно вздохнул. – Перебежчиков никто не любит, их презирают в городе врушей за то, что они предатели.

Послышался скрип, люк открылся.

– Эй, вы там как? – зашептала Луиза.

– Спасибо, дорогая, у нас все хорошо, – ласково ответил мопс.

– Поднимайтесь, только тихо, – произнес уже другой голос.

Мафи схватилась за поручни лестницы.

– Нет, – возразил Зефир, – мы понятия не имеем, что нас ждет наверху. Сначала отправлюсь я, а ты последуешь за мной, когда сообщу, что опасности нет. Если же меня схватят, тебе надо живо со всех лап удирать. Хорошо?

– Плохо, – возразила Мафи.

– Что не так? – удивился Зефир.

– Я быстрее тебя бегаю, выше прыгаю и вообще проворнее, – объявила Мафи. – Живо умчусь от любого врага. А ковернер медленный! Лучше ему внизу подождать, пока кто-то ловкий разведку произведет.

Зефир улыбнулся.

– Твои аргументы сногсшибательны! Мафи сейчас по всем пунктам права. Но есть одна деталь, которую ты не учла: я – мальчик, ты – девочка. Природа создала нас разными. У мужчин в жизни одни задачи, у женщин другие. Я обязан оберегать тебя, прикрывать от опасностей. Понимаю, я кажусь неуклюжим, но внешний вид обманчив. Хотя вынужден признать: я люблю вкусно поесть, поэтому обзавелся брюшком. Но, Мафуня, главное для собаки не быстрые ноги, а накопленные знания. У любого жителя Прекрасной Долины можно все отнять: дом, золотые монетки, семью, детей, работу. Можно сделать кошку-пса нищим, больным. Но имеется то, что ни у кого не отобрать. Знания и чувства. Если ты прилежно учился, любишь окружающих, уважаешь старших, не делаешь никому зла, во всех видишь только хорошее, а не плохое, умеешь прощать, говорить «спасибо», «простите, я не прав», вот тогда, даже став нищим и больным, все равно окажешься счастливым. Такого жителя Прекрасной Долины победить нельзя. Главное, Мафи, иметь знания и любящее сердце. Я поднимаюсь, ты остаешься. Я – гувернер, учитель, ты – моя воспитанница. Настоящий учитель никогда не подвергнет ученика опасности.