Лазарь Лагин: Старик Хоттабыч (1953, илл. Валька)

Но Хоттабыч за стеной рассмеялся, и Волька тоже усмехнулся:

– Ты изволишь шутить над твоим преданнейшим учеником! Если бы Земля была шаром, воды стекли бы с неё вниз и люди умерли бы от жажды, а растения засохли. Земля, о достойнейший и благороднейший из преподавателей и наставников, имела и имеет форму плоского диска и омывается со всех сторон величественной рекой, называемой «Океан». Земля покоится на шести слонах, а те стоят на огромной черепахе. Вот как устроен мир, о учитель!

Экзаминаторы смотрели на Вольку со всё возрастающим удивлением. Тот от ужаса и сознания своей полнейшей беспомощности покрылся холодным потом.

Ребята в классе всё ещё не могли разобраться, что такое произошло с их товарищем, но кое-кто начинал посмеиваться. Уж очень это забавно получилось про страну плешивых, про страну, наполненную перьями, про золотоносных муравьёв величиной с собаку, про плоскую Землю, покоящуюся на шести слонах и одной черепахе. Что касается Жени Богорада, закадычного Волькиного приятеля и звеньевого его звена, то он не на шутку встревожился. Кто-кто, а он-то отлично знал, что Волька – староста астрономического кружка и уж во всяком случае знает, что Земля – шар. Неужели Волька ни с того ни с сего вдруг решил хулиганить, и где – на экзаменах! Очевидно, Волька заболел. Но чем? Что это за странная, небывалая болезнь? И потом, очень обидно за звено. Все экзамены шло первым по своим показателям, и вдруг всё летит кувырком из-за нелепых ответов Костылькова, такого дисциплинированного и сознательного пионера!

– Ты всё это серьёзно, Костыльков? – спросил учитель, начиная сердиться.

– Серьёзно, о учитель, – отвечал Волька.

– И тебе нечего добавить? Неужели ты полагаешь, что отвечаешь по существу твоего билета?

– Нет, не имею, – отрицательно покачал головой там, за стенкой, Хоттабыч.

И Волька, изнывая от чувства своей беспомощности перед силой, толкающей его к провалу, также сделал отрицательный жест:

– Нет, не имею. Разве только, что горизонты в богатой Индии обрамлены золотом и жемчугами.

– Невероятно! – развёл руками экзаминатор.

Не может быть, чтобы Костыльков хотел подшутить над своими учителями.

Он нагнулся и шепнул на ухо директору:

– По-моему, мальчик не совсем здоров.

– Очень может быть, – согласился директор.

Экзаминаторы, искоса бросая быстрые взгляды на Вольку, стали тихо совещаться. Потом Сергей Семёнович, учитель географии, прошептал:

– Попробуем задать ему вопрос исключительно для того, чтобы он успокоился. Разрешите задать из прошлогоднего курса?

Все согласились, и Сергей Семёнович обратился к Вольке:

– Ну, Костыльков, успокойся, вытри слёзы, не нервничай. Можешь ты нам рассказать для начала о том, что такое горизонт? Это из курса пятого класса.

– О горизонте? – обрадовался Волька. – Это, Сергей Семёнович, очень просто. Горизонтом называется воображаемая линия…

Но снова за стеной закопошился Хоттабыч, и Волька снова пал жертвой подсказки.

– Горизонтом, о высокочтимый учитель, – поправился он, – горизонтом я назову ту грань, где хрустальный купол небес соприкасается с краем Земли.

– Час от часу не легче! Как прикажешь понимать твои слова насчёт хрустального купола небес: в буквальном или переносном смысле слова?

– В буквальном, о учитель, – подсказал из соседнего класса Хоттабыч.

И Вольке пришлось вслед за ним повторить:

– В буквальном, о учитель.

– В переносном! – прошипел ему кто-то с задней скамейки.

Но Волька снова промолвил:

– Конечно, в буквальном.

– Значит, как же? – всё ещё не верил своим ушам учитель географии. – Значит, небо, по-твоему, твёрдый купол?

– Твёрдый.

– И, значит, есть такое место, где Земля кончается?

– Есть такое место, о высокочтимый мой учитель.

За стеной Хоттабыч одобрительно кивал головой и удовлетворённо потирал свои сухие ладошки.

В классе наступила напряжённая тишина. Самые смешливые ребята перестали улыбаться: с Волькой определённо творилось неладное.

Директор встал из-за стола, озабоченно пощупал Волькин лоб. Температуры не было.

Но Хоттабыч за стенкой растрогался, отвесил низкий поклон, коснулся, по восточному обычаю, лба и груди и зашептал. И Валька, понуждаемый той же недоброй силой, в точности повторил эти движения:

– Благодарю тебя, о великодушнейший Павел ибн Василий! Благодарю тебя за беспокойство, но оно ни к чему. Оно излишне, ибо я, хвала аллаху, совершенно здоров.