Лазарь Лагин - Старик Хоттабыч (1958, илл. Ротова)

Так Женя стал единственным в мире человеком, который может сказать: «Когда я ещё был стариком», с таким же правом, с каким многие миллионы пожилых людей говорят: «Когда я ещё был юным сорванцом».

– Одно мне непонятно, – задумчиво произнёс Омар Юсуф, поёживаясь от холода, – я ведь собственными ушами слышал, как Сулеймановы джинны сказали: «Давайте сбросим его, то есть меня, в волны Западно-Эфиопского моря». Вот я и думал, что если мне когда-нибудь посчастливится снова увидеть землю и солнечный свет, то это будет у знойных берегов Африки. Но это, – он показал на видневшийся в иллюминаторе быстро удалявшийся остров, – это ведь совсем не похоже на Африку. Не правда ли, о братик мой Гассан?

– Ты прав, любезный моему сердцу Омар Юсуф: мы находимся совсем у иных и весьма отдалённых от Африки берегов, – отвечал ему Хоттабыч. – Мы сейчас…

– Понял! Честное пионерское, понял! – прервал Волька беседу братьев и от полноты чувств даже заплясал по каюте. – Вот это здорово! Понял!.. Понял!..

– Что ты понял? – брюзгливо осведомился Омар Юсуф.

– Я понял, как это вы очутились в Арктике.

– О дерзкий и хвастливый отрок, сколь неприятна мне твоя непомерная гордыня! – произнёс с отвращением Омар Юсуф. – Как ты можешь понять то, что остаётся тайной даже для меня – мудрейшего и могущественнейшего из джиннов!.. Ну что ж, говори своё мнение, дабы мы с моим дорогим братом вдоволь могли над тобою посмеяться.

– Это как вам угодно. Хотите – смейтесь, хотите – нет. Но только всё дело здесь в Гольфстриме.

– В чём, ты говоришь, дело? – язвительно переспросил Омар Юсуф.

– В Гольфстриме, в тёплом течении, которое и принесло вас из южных морей сюда, в Арктику.

– Какая чепуха! – презрительно хмыкнул Омар Юсуф, обращаясь за поддержкой к своему брату.

Однако тот промолчал.

– И совсем не ерунда… – начал Волька.

Но Омар Юсуф поправил его:

– Я сказал не «ерунда», а «чепуха».

– И совсем это не ерунда и не чепуха! – раздражённо продолжал Волька. – Я как раз за Гольфстрим получил пятёрку по географии.

Так как Женя поддержал Волькину научную догадку, то к ней присоединился и Хоттабыч. Омар Юсуф, оставшись в единственном числе, сделал вид, что согласился насчёт Гольфстрима, но затаил против Вольки и его приятеля злобу.

– Я устал от спора с тобой, о самонадеянный отрок, – произнёс он, деланно зевая. – Я устал и хочу спать. Достань же поскорее опахало и обмахивай меня от мух, покуда я буду предаваться сну.

– Во-первых, тут нет мух, а во-вторых, какое право вы имеете отдавать мне приказания? – возмутился Волька.

– Сейчас будут мухи, – процедил сквозь зубы Омар Юсуф.

И действительно, в ту же минуту в каюте загудело великое множество мух.

– Здесь можно прекрасно обойтись без опахала, – примирительно заявил Волька, делая вид, что не понимает издевательского характера требований Омара Юсуфа.

Он раскрыл сначала дверь, а потом иллюминатор. Сильный сквозняк вынес жужжащие рои мух из каюты в коридор.

– Всё равно ты будешь обмахивать меня опахалом! – капризно проговорил Омар Юсуф, не обращая внимания на все попытки Хоттабыча успокоить его.

– Нет, не буду! – запальчиво ответил Волька. – Еще не было человека, который заставил бы меня выполнять издевательские требования.

– Значит, я буду первым.

– Нет, не будете!

– Омарчик! – попытался вмешаться в разгоравшийся скандал Хоттабыч.

Но Омар Юсуф, позеленевший от злобы, только сердито отмахнулся.

– Я лучше погибну, но ни за что не буду выполнять ваши прихоти! – мрачно выкрикнул Волька.

– Значит, ты очень скоро погибнешь. Не позже заката солнца, – заявил, отвратительно улыбаясь, Омар Юсуф.

И в ту же самую секунду Вольке пришла в голову прекрасная мысль.

– В таком случае, трепещи, презренный джинн! – вскричал он самым страшным голосом, каким только мог. – Ты меня вывел из себя, и я вынужден остановить солнце. Оно не закатится ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра! Теперь пеняй на себя!

Это был очень рискованный шаг со стороны Вольки. Если Хоттабыч успел рассказать брату, что в Арктике солнце в это время года светит круглые сутки, то всё пропало.

Но Омар Юсуф в ответ на Волькины слова только глумливо возразил:

– Бахвал из бахвалов, хвастун из хвастунов! Я сам люблю иногда похвастать, но даже в минуты самой большой запальчивости я не обещал остановить ход великого светила. Этого не мог сделать даже Сулейман ибн Дауд – мир с ними обоими!