Альберт Иванов - Привидение для Хомы и Суслика

- За что? - прикинулась наивной Лиса.

- За то, что я его откормлю.

- О цене потом договоримся, - отмахнулась она хвостом.

- А ты не обманешь?

- Я? Тебя? - нарочито изумилась Лиса.

- Ну, гляди, - нехотя согласился Хома.

- Не волнуйся, не волнуйся, - заверила Лиса, радуясь, что так легко отделалась пустым обещанием.

- Нет, не возьму! - внезапно сказал Хома.

- Почему? - вытянулся нос у Лисы. Она уже считала дело решённым.

- Не смогу я его домой донести, - озаботился Хома.

- Тощенького такого?.. Ладно! - Лиса торопливо сняла сетку с Зайцем и перекинула через плечо, боясь, что Хома передумает. - Я сама его тебе донесу.

- Неси, - кивнул Хома.

Суслик и Ёж скрытно последовали за ними.

- А куда мы идём? - вскоре спросил Хома Лису.

- К тебе.

- Да он в мою нору не пролезет!

- Тощенький такой? - привычно повторила Лиса. - А куда ж его нести?

- К нему домой и неси. Там просторней, там я его и откармливать буду. - И видя, что Лиса колеблется, Хома неуступчиво потребовал: - Только, чур, условие!

- Какое условие? - мгновенно отбросила Лиса подозрительные мысли.

- Чем я Зайца кормить буду, ты подумала?

- Чем-чем… - зажадничала Лиса, чувствуя его правоту. - Чем-нибудь. Остатками всякими.

- С остатков он не растолстеет. Нет, я отказываюсь Зайца кормить!

Чем больше он возражал, тем сильней она ему верила.

В другой бы раз сцапала его Лиса в придачу к тощему Зайцу. Но она понимала, что даже один откормленный, будущий Заяц - гораздо лучше!

- Ну, так и быть. Ладно. Буду еду носить. Но только ему, - предупредила она.

Тем временем они шли и шли.

- А я что есть буду? - спохватился Хома.

- То, что всегда ешь, - ускорила она шаг.

«Какой ненасытный хомяк попался!» - озабоченно думала она.

- Да мне будет некогда себе еду искать, - заныл он.

- Жаден ты, братец! - невольно восхитилась Лиса, теперь у неё и последние сомнения отпали. - Тебе тоже кое-что подброшу вкусненькое.

- Каждый день, - потребовал Хома.

- Уморил ты меня! - вскричала Лиса, переходя на бег.

Она опасалась, что настырный Хома ещё что-нибудь выторгует, если их путь затянется.

У Заячьей норы Лиса на ходу сбросила свою ношу и обратно в чащу умчалась. Понятно - почему.

Голос у Зайца прорезался только дома.

- Ну, Хома! - нервно воскликнул он. Все другие слова он забыл по дороге.

- До сих пор поджилки трясутся! - ввалились в нору вслед за ними Суслик и Ёж. - Ты, Хома, хитрее Лисы. И сам как лис. У-у, лис хитроумный! - восхищались они.

Тогда-то Хому и прозвали ненадолго: Улис!

А в защиту Лисы, которой он задурил голову, можно сказать, что никакой еды она им всё-таки не носила. Ни Зайцу, ни Хоме. Видать, в тот же день опомнилась.

Сколько времени прошло, а она никак себе простить не может, что так опозорилась! Завидит Хому с Зайцем, который снова стал толстуном, вмиг отвернётся. Глаза бы их не видели! Но насмешник Хома тут же кричит издали:

- Думаешь, я обманул? Вон как я его раскормил! Что за него дашь?

И вправду Улис!

Прибежал Суслик к Хоме. На рассвете.

- Радость-то какая! - с порога объявил он.

- Безмерная? - спросил дотошный Хома, протирая спросонья глаза.

- Да ну тебя!

- Тебя да ну! Кричишь: «Радость какая!», а какая - не говоришь.

- Коршун в капкан угодил! - ликовал Суслик.

- Теперь заживём, на одного врага меньше! Большой капкан? - вдруг заинтересовался Хома. Интересы его были безграничны.

- Так, средний, - с сожалением ответил Суслик. Ему не раз от Коршуна доставалось.

- Средний капкан? Значит, Лисий. На Лису поставили. И как его угораздило?

- В нём для приманки цыплёнка привязали.

- Съел хоть цыплёнка-то?

- Цыплёнка-то он съел, а сам попался. Нечаянно. Не туда наступил, - сказал Суслик. - Недаром говорят, что цыплят по осени считают!

- А это ты к чему приплёл?

- Что приплёл?

- Поговорку.

- Осенью в деревне начнут цыплят считать, - словоохотливо растолковал лучший друг, - этого цыплака не досчитаются и многих других.

- А Коршун тут причём?

- Сотню съедят, а на Коршуна свалят, - изрёк всезнайка Суслик. Признанный знаток деревенской жизни.

Он, известно, любил пообщаться с сельскими воробьями. От них всё про хитроумные повадки сельчан знал.

- Ясно, - встал с лежанки Хома. - Веди. Поглядим на твоего Коршуна.

- Он такой же твой, как и мой.

- Наш, значит… - задумчиво проговорил Хома.