Народные сказки - Сказки и легенды крымских татар

Здесь, в Кизилташе притих на время Алим. Знали об этом только отузский каведжи, да его подручный - Батал. Но Батал готов был скорее проглотить свой язык, чем выдать Алима. Любил и баловал Алим его. сиротку, маленькую Шашнэ, и слал ей через отца то турецкую феску, то расшитые папучи, то золотую серьгу. Хвастала Шашнэ, показывая подругам новые подарки. Будет большой - и весь кизилташский клад отдаст ей Алим и сам женится на ней. Услышала о том дочь грека-дангалака, сказала отцу. Отец боялся Алима и не любил его, потому что когда боишься - всегда не любишь.

И к тому же была между ними кровь: убил Алим в разбое родича дангалака. Чуть свет поскакал дангалак в город, а к вечеру в Отузы прибыл начальник и собрал сход.

Коршуном поглядел он на татар. - Чтобы курица из деревни не вышла, чтобы голубь за околицей не парил, пока Алим не будет в моих руках.

И поняли татары, что пришел Алиму конец. Никто не спал в деревне в эту ночь. Визжал вихрем Шайтан по дороге, ломал деревья по садам, мертвым стуком стучал в двери труса и кидался на прохожего бешеным ливнем.

Жутко было идти стражам по кизилташской тропе. Жутко дышал лес нагорья, и гулом гудел обложной дождь, сбегая тысячью потоков в ущелья кизилташской котловины.

Не ждали разбойники в эту ночь никого и, укрывшись в чекмени, спали в Разбойничьей пещере вокруг догоравшего костра.

Спал и Алим зыбким сном. Видел, будто забыл испить к ночи святой воды, как делал всегда, и вбежал в Святую пещеру, но в источнике вместо воды кипит кровь. А сверху, со скал, свесились кольцами черные змеи, и одна из них, скользкая и холодная, обвила его шею узлом.

Вскрикнул Алим от боли, открыл глаза и увидел над собой громадного человека, который давил ему грудь и сжимал горло.

Выскользнул Алим, но удар под сердце лишил его сознания. А когда очнулся, то лежал уже связанным вместе со всей шайкой.

- Здравствуй, Алим, был ты у меня в гостях, теперь, видишь, я к тебе пришел, - говорил над ним кто-то.

Потемнело опять в глазах Алима, а когда вновь пришел в себя, был день и несли его на носилках вдоль деревенской улицы. Точно вымерла вся деревня. Ни души не было видно, прятались все от взора начальника. Посмотрел начальник на Алима, точно что-то спросил, и ответил Алим взором: «Знаю, не будет больше джигитов в Крыму».

А к полудню у сельского правления собрались арбы, к которым были прикованы разбойники. В кандалах лежал Алим и с ним каведжи с Баталом. Все было готово, чтобы тронуться в путь. Собралась вся деревня, вышел из правления начальник; плакала, ласкаясь к отцу, Шашнэ.

- Не плачь, - сказал начальник девочке, - скоро отец вернется, - и, посмотрев на Алима, добавил, - чуть было не забыл, за мною ведь долг. Помнишь, я обещал, когда Алим будет в моих руках, сто карбованцев тебе? Алим в моих руках - деньги твои.

- Отдай их ей, - показал Алим на девочку. Арбы медленно двинулись в путь и уже навсегда увезли из гор Алима.

Глоссарий: http://irsl.narod.ru/books/KTSweb/block6.doc

Продолжение: http://irsl.narod.ru/books/KTSweb/block4.doc

*********************************************

D:\block4.doc

*********************************************

Туды- Мангу-хан был похож на быка с вывороченным брюхом; к тому же был он хром и кривил на один глаз.

И все дети вышли в отца; одна Гюляш-Ханым росла красавицей. Но Туды-Мангу-хан говорил, что она одна похожа на него.

Самые умные люди часто заблуждаются.

В Солгатском дворце хана жило триста жен, но мать Гюляш-Ханым занимала целую половину, потому что Туды-Мангу-хан любил и боялся ее.

Когда она была зла - запиралась у себя, тогда боялся ее хан и ждал, когда позовет.

Знал, каков бывает нрав у женщины, когда войдешь к ней не вовремя.

А в народе говорили, будто ханша запирается неспроста. Обернувшись птицей, улетает из Солгатского дворца в Арпатский лес, где кочует цыганский табор Ибрагима.

Попытался было сказать об этом хану главный евнух, но побелело от гнева ханское око, и длинный чубук раскололся о макушку старика.

Помнил хорошо хан, что вместе с Гюляш-Ханым пришла к нему удача - так наворожила ее мать. И любил хан цыганку-жену, потому что первым красавцем называла его, когда хотела угодить.