Алан Макдональд - Тролли пекут пирог

Ель расплющила целую секцию забора Приддлов, но это была только малая доля причинённого ущерба. Злодедушка сидел в остатках парника, окружённый носками, битым стеклом и черепками цветочных горшков. Верхушка ёлки отвалилась от ствола, и Злодедушка продолжал крепко за неё держаться. На голове у него красовались трусы миссис Тролль супербольшого размера.

Конечно, виноват во всём случившемся был Ульрик. Мама и папа попрекали его незакрытой дверью в ванную. Злодедушка стонал, что его следовало предупредить о том, что по дому разгуливают козлы. Приддлы вышли в сад и тоже присоединились к обвиняющему, рычащему и орущему хору. В довершение этой картины в какой-то момент миссис Приддл подобрала с земли разбитый цветочный горшочек и разрыдалась.

– Ведь мы должны праздновать Рождество! – рыдая, прошмыгала она.

На этих её словах все вдруг перестали кричать и неловко опустили глаза. Мистер Приддл отвёл жену в дом и заварил ей чаю, а Тролли вернулись к себе, сожалея о загубленном Рождестве миссис Приддл.

Во всей этой суете тролли совсем забыли про Розмари. Они обнаружили её в кухне: она с ловкостью пылесоса затягивала в себя рассыпанные по полу шоколадные шарики.

– Так больше не может продолжаться, – сказала миссис Тролль, тяжело опустившись на табурет. – Она сводит меня с катушек!

– И меня, – согласился мистер Тролль. – А ещё теперь нам придётся платить за парник Приддлов.

– Но Розмари ни в чём не виновата! – вступился за козу Ульрик.

Злодедушка, хромая, вошёл в комнату и сел.

– Не обращайте на меня внимания, – мрачно бросил он. – Я чуть не сломал себе шею, но не стоит беспокойства!

– Она не желала тебе зла, Злодедушка! – стоял на своём Ульрик.

– Ха! – возмущённо отозвался Злодедушка.

– Ульрик, – потребовал мистер Тролль. – Выйдите с Розмари на улицу!

– Но папа, – запротестовал Ульрик.

– Немедленно! – приказал мистер Тролль.

Ульрик сделал, как было велено. Он уселся на повалившуюся ёлку и прислушивался к разговору родителей на кухне. Несколько раз до него донеслись слова «пирог» и «паршивая коза».

Розмари будто бы почувствовала, что дело плохо: ей захотелось взбодрить Ульрика, и она лизнула его в ухо.

– Ты ведь ни в чём не виновата, правда? – сказал он. – Ты просто хотела есть.

Козочка посмотрела на него доверчивыми карими глазами.

На следующий день был канун Троллества – время печь пирог для большого торжества. Часы Розмари были сочтены. Ульрик снова оглянулся, в последний раз посмотрел на дом и принял решение.

Десять минут спустя мистер Тролль вышел за ним во двор.

– Ульрик! – позвал он. – Ульрик, ты где?

Он огляделся.

Задняя калитка была распахнута.

На Главной улице Биддлсдена люди в суматохе последнего предпраздничного вечера покупали подарки. Все спешили.

Ульрик то и дело в кого-нибудь врезался. Хотя он вёл на верёвочке Розмари, ощущение было такое, будто бы это она ведёт его. Он остановился перед витриной кондитерской и голодными глазами уставился на пирожки с мясом и пряники в форме весёлых снеговиков. У него в кармане лежало одно шоколадное печеньице, но его Ульрик берёг на ужин.

Розмари прижалась носом к витрине и пыталась через стекло лизнуть булочку с глазурью.

– Извини, я ничего не могу тебе купить, – сказал Ульрик. – У меня нет ни монетки.

Прохожие временами странно на них поглядывали. Возможно, догадывались, что Ульрик и Розмари убежали из дома.

Когда торговый центр остался далеко позади, они подошли к ступенькам, которые вели вниз, в темноту подземелья. Однажды Ульрик уже ночевал в метро с родителями. Папа ещё сказал тогда, что здешний сладкий вонючненький запах напоминает ему их родную пещеру. Ульрик повёл Розмари вниз.

Розмари заблеяла и потыкалась носом в его карманы, выискивая, чего бы ещё поесть.

– Ну ладно, жадина-козлятина! – сказал Ульрик и разломил последнее печенье пополам.

Свою половинку он немедленно проглотил и протянул Розмари ладонь с оставшимися крошками… Через несколько секунд от печенья не осталось и следа. Ульрик подумал, что, наверное, совсем скоро начнёт темнеть.

– Что теперь будем делать? – спросил он. – Отвести тебя обратно я не могу, потому что они засунут тебя в пирог. Может, попытаемся доставить тебя к тебе домой? Ты бы этому обрадовалась?