Жорж Санд - Бабушкины сказки

– Хорошо сказано! – заметил священник, всегда восторгавшийся умом брата. – Действительно, можно подумать, что это работа титанов.

Я не знал, что органами называют также базальтовые отложения, когда они имеют правильную форму. Я понял объяснение буквально и радовался тому, что не ходил на виноградник. Все страхи опять ко мне вернулись.

Завтрак длился бесконечно и превратился в обед, почти что в ужин. Господин Жан был в восторге от названия «певучий орган» и не переставал твердить:

– Хорошее винцо! Хорошее название! Это для меня придумано, так как я органист, и отлично придумано. Пой, винцо! Пой в моем стакане! Пой в моей голове! Я чувствую в тебе фуги и мотетты, которые польются под моими пальцами, как ты льешься из бутылки. За твое здоровье, брат! Да здравствуют Шантургские большие органы! Да здравствует мой маленький соборный орган, который, однако, и у меня дает такие могучие звуки, как под рукой титана. Ба! Я тоже титан! Гений возвеличивает человека. Когда я играю «Слава в вышних», то всегда возношусь к небу.

Добрый священник совершенно искренне считал своего брата великим человеком и не упрекал его за приступ болезненного тщеславия. Он от души угощал его, и солнце уже склонялось к западу, когда меня послали седлать Биби. Не ручаюсь за то, что я в состоянии был это сделать. Гостеприимный хозяин часто подливал мне вина в стакан, а я считал долгом вежливости его осушать. К счастью, пономарь помог мне. После долгих и нежных объятий братья со слезами расстались у подножия холма. Я, шатаясь, влез на круп Биби.

– Да ты никак пьян? – воскликнул господин Жан, щекоча мне уши своим ужасным хлыстом.

Однако он меня не ударил. Рука у него была какая-то бессильная и ноги тяжелые, так что он с трудом держался в стременах, из которых одно было почему-то короче другого. Я не помню, как прошло время до наступления ночи. Кажется, я громко храпел, но господин Жан этого не замечал. Биби держалась так рассудительно, что я не беспокоился. Она всегда запоминала дорогу, по которой ей случалось проехать хоть раз.

Я проснулся, почувствовав, что она остановилась, и, по-видимому, сразу протрезвился, так как быстро понял, что случилось. Господин Жан или вовсе не спал, или проснулся не вовремя и направил лошадь не туда, куда следовало. Послушная Биби повиновалась, но теперь она не чувствовала почвы под ногами и невольно откинулась назад, чтобы не полететь в пропасть вместе с нами.

Спешившись, я увидел справа над собой скалу Санадуар, озаренную голубоватым светом луны. Ее сестра, скала Тюильер, возвышалась слева по другую сторону разделявшей их пропасти. Вместо того чтобы ехать по верхней дороге, мы спускались по откосу.

– Вставайте, вставайте! – крикнул я учителю музыки. – Здесь нельзя проехать. Это тропинка для коз.

– Ну, вот еще, трусишка, – ответил он неестественно громким голосом. – Разве Биби не коза?

– Нет, нет! Биби – лошадь. Что вам снится? Она не хочет и не может идти дальше.

Сделав большое усилие, я отстранил Биби от края пропасти, но она немного привстала на дыбы, и учитель вынужден был поспешно соскочить.

Он рассердился, хотя вовсе не ушибся и, забывая о том, где мы находились, стал искать хлыст, чтобы задать мне потасовку. Я не потерял присутствия духа, сам поднял хлыст и, нисколько не жалея серебряного набалдашника, кинул его в пропасть.

К счастью для меня, господин Жан не заметил этого. Мысли у него все время путались.

– А! Биби не хочет идти, – говорил он. – Биби не может идти! Биби не коза! Ну, а я газель.

С этими словами он побежал вприпрыжку по направлению к пропасти.

Несмотря на то что в минуты гнева он внушал мне отвращение, я пришел в ужас и бросился вслед за ним. Однако вскоре я успокоился. Ни о какой газели не могло быть и речи. Как не похож был на это грациозное животное наш маэстро, у которого косичка с черной ленточкой смешно билась по плечам! В своем длиннополом сером сюртуке, нанковых панталонах и мягких сапогах он скорее напоминал ночную птицу.

Я увидел, что он поднялся выше меня. Он свернул с отвесной тропинки; у него хватило сознания не спускаться ниже. Теперь он, размахивая руками, карабкался на скалу Санадуар. Здесь склон, хотя и крутой, не представлял опасности.

Я взял Биби за повод и помог ей повернуться, что оказалось делом нелегким. Потом я пошел с ней по тропинке, чтобы вывести ее на большую дорогу. Я надеялся встретить господина Жана, который поднимался в том же направлении. Однако я его нигде не нашел. Тогда, предоставив Биби самой себе, я спустился по прямой линии к скале Санадуар. Луна ярко светила. Все видно было, как днем. Мне вскоре удалось найти господина Жана, который сидел на выступе, свесив ноги, и тяжело переводил дух.