Вероника Батхен - Сказки с крыш

Во всем остальном она снова стала такой же миленькой, славной, веселой и беззаботной феечкой. Кошка Мама прожила долгую и счастливую кошачью жизнь и вырастила много-много своих и чужих котят. Ангел с полосатыми крыльями иногда появлялся на крыше, но его манеры ни на чуточку не улучшились. А история феечки светлой мансарды, которая однажды разучилась летать, стала сказкой.

…Ничего не теряет тот, кому нечего больше терять…

Феечка третьего этажа была самой обыкновенной феечкой, в розовом платье, с блестящими крылышками, локонами, бантами и неистребимым отвращением ко всему неизящному или неаккуратному. Она любила танцевать на балах, кушать сливочное мороженое, вышивать звездочкой и смотреть, как распускаются яблони. Свою работу — протирать оконные стекла, подновлять краску и специальной метлой выгонять из форточек дурные мысли — она выполняла без нареканий, но и без лишнего энтузиазма.

С феечкой пятого этажа дружила против феечки восемнадцатого. А ещё у неё была своя тайна. Когда, завершив дневные труды, наша феечка забиралась под балдахин, просила светлячков выключиться и закрывала глаза — ей снилось, что она девочка. Самая обыкновенная девочка десяти лет.

У девочки были хорошие оценки по математике и английскому языку, она терпеть не могла физкультуру и грубого соседа по парте, который вечно писал всякие пакости в её тетрадях. Мама и папа девочки работали с утра до вечера на очень важных работах, из школы её забирала смешная толстая няня из южной страны. Няня была влюблена в дворника из второго подъезда, вязала ему носки и таскала термосы с чаем.

Девочка видела, но никому ничего не говорила — она тоже была влюблена в Гарри Поттера и немножко в мальчика-скрипача из седьмого класса. После школы она ела невкусный суп и вкусные булочки, делала уроки, смотрела «Дискавери», рисовала в блокноте и иногда плакала. А когда няня пробормотав что-то на своем языке, выключала свет в детской, девочка засыпала. И ей снилось, будто она лиса. Точнее годовалый пушистый лис с длинным хвостом и обкусанным ухом.

Ухо лису попортили, когда он был ещё щенком — к их норе с дачи выбрел голодный и злющий пес. Он загрыз двух лисят и примерился к третьему, когда взрослые прибежали на шум. Папа с мамой прогнали врага, но папа с той поры стал хромать и худеть, а потом куда-то исчез. Мама тоже пропала — почуяв, что сын взрослеет, она убралась в непролазную глубь. А лис остался. Ему нравилось изучать, как живут люди, пробовать на зуб пестрые картонки и банки с острыми краями, грызть куриные кости, нюхать старые книги и старинную ветхую мебель. Зимой на дачах не оставалось народу, жизнь кипела только у самой станции. А в один дом можно было проникнуть, разрыв снег до кошачьего лаза, не закрытого беспечными хозяевами. В пыльной комнате у потухшего очага там дремало кресло-качалка, накрытое мягкой овечьей шкурой. Лис прыгал в него, сворачивался клубком и засыпал. Ему снилось, что он стал принцем.

У принца, как полагается принцам, был бархатный костюмчик, маленькая, но совсем настоящая шпага, золотая корона и телескоп. Когда все мальчики-принцы заказывали на Новый год лошадей, доспехи и футбольные мячи, он написал «хочу смотреть на звезды», зарыл письмо в сугроб — и его желание исполнилось. Ночами принц сидел на самой высокой крышной трубе и не отрывался от прохладного стеклышка. Ему было интересно все — как и почему падают звезды, сколько ангелов умещается на острие лунного луча, куда девается свет фонарей и в кого превращаются растаявшие снежинки.

Другие принцы подшучивали, что он просто трусишка и стесняется пригласить на танец какую-нибудь феечку, но наш принц был храбрым и не боялся даже крысиного короля.

Просто очень любил смотреть вверх. И из-за этого ложился спать только когда рассвет прогонял с небосклона последнюю шуструю звездочку. Он заворачивался в зеленый бабушкин плед, пахнущий лавандой и чуть-чуть табаком, и засыпал на своем узком диванчике. Ему снилось, что он превратился в старуху.

Ворчливая, сухонькая уборщица день-деньской мыла лестницы, оттирала неприличные надписи с лифтов, читала нотации неаккуратным детям и хозяевам невоспитанных собачонок. Для хороших детей в огромных карманах её безразмерной кофты прятались липкие карамельки «лимончики». Школьники знали — выпросишь у баб-Нади такую конфетку и можно не бояться контрольных. Собаки — даже суровые двортерьеры размером с немаленького теленка — опасались её метлы и визгливой брани.