Алексей Ухин - Кольцо заветное

Сказывали деды внукам, а когда внуки сами дедами становились, то молодым пересказывали, что будто в то время у залива Большая Чада в кибиточном стойбище девушка жила — красоты необыкновенной. Со всей округи съезжались сюда парни, чтобы посмотреть на красавицу.

Крепко любил ее сосед по кибитке. Но глаза гордячки другого приметили, и Цаган — так звали ее — убежала к этому своему избраннику. Под свист шальных песен ветра всю ночь провела она с возлюбленным. И, говорят, пришельца того на Волге потом видели. Он плавно раскачивал лодку, убаюкивая в ней другую девушку…

Покинутая любовником, Цаган решила вернуться к соседу по кибитке. Утром, когда она шла за водой, навстречу ей откуда ни возьмись — юноша. Побежала к нему Цаган, но чем скорее хотела приблизиться, тем всё быстрее удалялся он от нее. Когда же она, казалось, вот-вот настигнет его, юноша бросил в воду горсть колючих орехов чилима и проговорил: «Цаган, я любил тебя, верил, но ты изменила мне и подарила свое сердце другому. А теперь ищешь встречи со мной. Нет! Сумей сначала искупить вину, тогда станешь моею. А для этого пройди через весь залив босой. За неверность другу тебя будут обжигать колючие шипы водяного ореха. Знай: измена больнее. Выйдешь к протоке, твоему взору откроется озерная гладь, усеянная розами. Цветы эти я назвал своим именем — Лотос. В полуденный зной все лепестки закроются. Один из них скроет меня. Если ты найдешь этот цветок среди тысячи других, будешь счастлива».

Сколь воды с тех пор утекло! Цветы покинули Большую Чаду — место измены. Теперь они красуются у самого синего моря, Каспия; по-прежнему, трижды в день, меняют окраску, так же источают на всю округу неповторимый аромат, а в полдневный жар сворачиваются…

Так и не сумела Цаган вернуть своего счастья. Кукушкой век прожила и скоро состарилась. А юноша Лотос, превратившийся в цветок, так и остался молодым. И тот цветок вечно жив и все так же чист и великолепен среди неувядаемых каспийских роз.

Надо же было такому случиться: родились оба мальчика именно весной, в одночасье. Росли близнецы в хотоне Солнечный, что растянулся по берегу озера, богатого рыбой и дичью.

Говорят, что в тот самый вечер, когда в кибитке появились на свет братья, из ивовой рощи плач донесся: то рыдала малая совка — сыч. Если верить приметам, это она беду накликала.

— Кому-то горевать и слезами обливаться, — поговаривали старики, боязливо косясь в сторону леса. Но ничего худого не случилось. Со временем и вовсе забылось все это. А братья? Они подросли, овец пасти помогали, а когда стали совсем взрослыми и сильными, в море рыбачить ушли. И были они как две капли воды похожи, даже по одинаковой родинке у того и другого виднелось чуть повыше правой брови.

Приехали как-то близнецы на промысел рыбу сдавать, смотрят — дивчина пожилому человеку помогает; видно, тот отцом ей доводился. Поглядели парни на красавицу по имени Бося — да и влюбились в нее. И что же? Как улов скопится, они паруса на реюшке подымут, и мчит их лодка навстречу счастью.

Кого их них Бося любила больше, трудно сказать. Постоит, пошутит с Андратой, потом к брату его, Утте, подбежит, улыбнется ему…

Пришло время семьей обзаводиться. И решили братья между собой договориться, кому ее мужем стать. Долго спорили, не уступая друг другу, и наконец порешили: пусть дивчина сама выбор сделает.

Как-то ясной лунной ночью катались они втроем в лодке. Море было спокойно. О чем они говорили? Легкий ветерок дул с берега и не доносил их слов…

И позже видели их всех вместе — там же, у крутояра, в заливе Мечетный.

Вот что гласит сказанье.

Бося не хотела терять ни того, ни другого. Она предложила им: «Будьте моими оба…» Но в жизни так не бывает. И женихи покинули ее. Волны укатили лодку с Босей в безбрежные просторы, и там скрыла ее навсегда морская пучина. А юноши вплавь добрались до берега, ушли в глухие дебри Прикумских плавней, поселились у озера и жили в этих местах до конца своих дней. Так в народе по их именам и прозвище тому озеру дали Утта-Андрата.

Гнал калмык отару овец. Но сколько дней они ни шли, так и не увидели ни одной травинки. Голодные барашки совсем отощали — кожа да кости. И стали они гибнуть одна за другой. Когда пала последняя овца, Бадма пришел в такое отчаянье, что рухнул на землю и впал в забытье.