Михаил Булатов - Гора самоцветов

Стала девушка надевать черный панцирь — не налезает панцирь на плечи! Пришлось его расставлять — увеличивать. День и ночь работал старик Олекшин, пока увеличил для дочери панцирь.

Надела девушка панцирь, вскинула за плечи черный лук. Косу с золотыми нитями закинула за спину и вскочила на буро-пегого коня. Раньше конь седоков носил — не чуял, а теперь спина его погнулась, ноги по копыта в землю ушли.

Поскакала девушка через высокие горы, через быстрые, широкие реки.

Подъехала она к Темир-тайге. Вышел навстречу ей черный шестирогий марал и загородил путь.

Попятился буро-пегий конь, захрапел, хотел назад повернуть. А девушка натянула удила и удержала коня. Потом ловко натянула черный лук — аргай, пустила в марала стрелу и пригвоздила к Темир-тайге! Соскочила она с коня, подбежала к маралу, смотрит — а это отец ее, старик Олекшин!

— Что ты делаешь здесь? Зачем вышел навстречу мне в шкуре марала? — спрашивает девушка.

— Я хотел испытать твою храбрость, — говорит старик Олекшин. — Хотел узнать, повернешь ты назад, как твои сестры, или нет. Оказывается, смелая ты! Поезжай к Тайбон-хану, не пропадешь!

Вскочила девушка на буро-пегого коня, хлестнула его и помчалась дальше.

Долго она ехала и приехала наконец к железной юрте Тайбон-хана. Сняла с себя свой черный лук, прислонила к стене ханской юрты. От этого железная юрта Тайбон-хана покосилась набок. А девушка вошла в юрту и села между входом и огнем.

Тайбон-хан глянул на нее и спрашивает:

— Кто ты?

— Я — дочь старика Олекшина, ездящего на буро-пегом коне.

— Почему не приехал по моему приказу сам старик Олекшин? — спрашивает Тайбон-хан.

— Глубока старость моего отца; кости его затвердели, черная голова поседела. Нет у него больше сил ездить на коне! Вместо него приехала я.

— Мои войска с девятью благородными зайсанами проехали уже половину пути к хану Кузулуну, — говорит Тайбон-хан. — Как ты теперь догонишь их?

— Недалеко они отъедут — догоню их!

Вышла дочь старика Олекшина, закинула за плечи свой черный лук, привесила к поясу алмас — булатный белый меч, села на буро-пегого коня и помчалась рысью.

Пыль с неба падала на землю, пыль с земли взлетала до неба — так быстро она скакала.

Не много времени прошло — догнала девушка войско Тайбон-хана и его зайсанов. Поехала вместе с ними.

Зайсаны спрашивают ее:

— Зачем ты приехала вместо старика Олекшина?

Девушка говорит:

— Он дожил до глубокой старости и не в силах ездить на коне. Не было у нас другого выхода, вот я и приехала вместо отца.

Стали тут зайсаны и все войско насмехаться над девушкой:

— Куда ты годишься? Разве бежать домой, когда бой начнется.

Девушка на эти насмешки ничего не ответила.

Доехали они до черного дремучего леса. Нет этому лесу ни конца ни краю.

Оставили зайсаны войско, приказали рубить лес, прокладывать дорогу. Целый день рубили. Пришла сумрачная ночь. На девяти тысячах мест раскинуло войско Тайбон-хана стоянки. Улеглись все на ночлег. И дочь старика Олекшина легла.

Утром, как заря загорелась, как солнце взошло, золотые лучи выпустило, села девушка на своего буро-пегого коня и поскакала куда-то. Отъехала она подальше от войска, вынула из колчана лучшую стрелу, положила ее на тетиву и натянула свой черный лук. Два конца тугого лука вместе сошлись, из большого пальца девушки потянулся дым, в конце стрелы показался огонь. Выпустила девушка стрелу в сторону черного дремучего леса.

Разорвала стрела черный лес надвое, как гриву жеребца. Открылся прямой путь. Удивились девять зайсанов Тайбон-хана, удивилось все войско. Стали воины переговариваться между собой:

— Подлинно ли это девушка? Разве девушка может так стрелять?..

По пути, проложенному стрелой, отправились все дальше. Дошли до синей реки, которая и движется и не движется. На другом берегу юрта хана Кузулуна видна, а подойти к ней нельзя.

Приказали зайсаны войску остановиться. Стали думать, как через синюю реку перейти. Ничего придумать не могли. Велели воинам расположиться на ночлег. Улеглись воины, заснули глубоким сном. Одна дочь старика Олекшина не заснула. Среди ночи встала она, превратилась в серую пташку, перелетела синюю реку и села на юрту Кузулун-хана, возле самого дымохода. Уселась и стала слушать, о чем в юрте разговор ведут.

Сидит в юрте старый Кузулун-хан, говорит жене:

— Близко подошли к нам войска Тайбон-хана, только не удастся им перебраться через синюю реку, не пустит их она!