Лев Кузьмин - Капитан Коко и Зеленое Стеклышко. Повесть-сказка

Сначала он облачился в пиджак, подвернув и пришпилив булавками рукава и полы. Затем развесил на груди и животе значки, бусы, пуговицы и фантики.

Издали вся эта мишура вполне смахивала на ордена бусы выглядели как цепочки от часов, и петух был очень доволен.

А кончив наряжаться, он придирчиво осмотрел свои синие от холода лапы, вздохнул и произнёс:

- Как жаль, что не захватили сапожный крем. Надо было бы почистить сапоги.

Я расхохотался, но петух даже не взглянул на меня. Все его мысли были там, на берегу.

Высадка прошла удачно. Я нашёл спокойную бухточку и привязал сундук шпагатом к большому обломку льдины.

Капитан ступил на берег первым. Важный, разодетый, разукрашенный, он направился прямо к пингвиньей толпе. И как только поравнялся с нею, залихватски крикнул:

- Здорово, братцы! Привет вам, славные жители Валяй-Форси! А где же куры? Они что, стесняются меня?

Пингвины удивлённо развели крыльями и уставились на петуха круглыми глазами.

Конечно, человечьего языка они не понимали, а петух продолжал им хвастливо кричать:

- Что же вы молчите, братцы? Разве вам не нравится мой генеральский мундир? - И повернулся так, что все украшения сверкнули, звякнули.

С начищенных значков едва не сыпались искры.

На снегу среди чёрно-белых птиц Коко полыхал, как маленький пожар. Наверное, он думал, что ошеломлённые пингвины застынут перед ним в глубочайшем поклоне.

Но произошло совсем другое!

Пингвины постояли-постояли, поглядели-поглядели, затем вдруг выстроились перед петухом в очередь, как перед ящиком с пирожками, и сделали то, чего не ожидал даже я…

Они - тюк! тюк! тюк! - начали склёвывать с петушиной груди фальшивые ордена.

Первый пингвин склюнул самый большой фантик-орден, проглотил и отошёл в сторону.

Второй склюнул фантик поменьше, проглотил, постоял, склюнул на добавку значок и тоже отошёл в сторону.

И так, друг за другом, не толкаясь, не спеша, пингвины клевали до тех пор, пока на длинном пиджаке петуха не осталось и бусинки.

Петух стоял как вкопанный. Странный приём настолько его ошарашил, что он и одного разика не ворохнулся. И только в самом конце этой странной процедуры он не то прокаркал, не то прококовал:

- Гр-р-р-р!

Очевидно, он хотел крикнуть: «Гр-рабят!» - но от замешательства сбился с человечьего языка на птичий…

И тут пингвины сразу его поняли!

Они снова плотной толпой окружили Коко и, перебивая друг друга, взволнованно стали что-то по-птичьи говорить, говорить, говорить. А Коко тоже их понимал, тоже что-то им рассказывал, кивал то на меня, то на сундук, и пингвины поднимали крылья, будто вскрикивали: «Ах, какой страх! Какие вы бедняги!»

В этом месте я должен сделать пояснение.

Я должен предупредить: всё, что потом говорили пингвины, мне пересказывал капитан Коко. Сам я пингвинов не понимал. В своё время я плохо усвоил иностранные языки, а птичий не учил совсем. И поэтому заранее прошу: если в моём рассказе о пингвиньих делах что-то покажется неправдоподобным, то в этом виноват Коко, мой переводчик.

А теперь продолжаю…

Петух оживлённо толковал с пингвинами, а я стоял в сторонке на холодном ветру и терпеливо ждал, чем закончатся переговоры.

Наконец птичий галдёж утих, пингвины, бережно поддерживая петуха под крылья, повалили всей толпой ко мне. Двое из них, самые рослые, вежливо кивнули носами и, как бы приглашая меня, показали на заснеженную, уходящую к небу скалу. Я принял приглашение и поплёлся вслед за птицами. Под скалой, между гранитными глыбами, оказался вход в уютную пещерку с песчаным полом. С потолка свисали прозрачные ледышки, но, по сравнению с берегом, здесь было теплее.

Ветер сюда не проникал.

Мы вошли в пещерку, а пингвины разом повернулись и вперевалочку побежали назад, к морю.

- Сейчас будут угощать! - сказал Коко.

- Откуда ты знаешь?

- Я с ними об этом говорил!

- А ещё о чём вы говорили? Почему они склевали твои ордена?

- Об орденах мне пока ничего неизвестно. Спешил выяснить главное.