Татьяна Иванова - Русские народные сказители

Теперь царь парнем увлечен, дети его приведены. Вот царь этому парню и сказал: "Оставайся ты у меня старшим правителем!" — "Нет, не остануся, я пойду своей сучаре отмещу!"

Взял книжку под мышку и пошел. Приходит. Выскакивает жена его на крыльцо. Он управился, вперед ее стегнул и сказал: "Не будь ты моей милой женой, будь ты серою кобылою!"

Вдруг сделалась серая кобыла. И тут ему сделалось мило, когда побежала его серая кобыла. Он ее догнал и обратал, запрёг в плуги и ее по пашням погнал. До тех пор гонял, пока шесть десятин запахал. И она приустала и в плугах упала. Он ее к коню к хвосту привязал и по пенькам погнал. До тех пор гнал, пока ее кости поломал.

Приехал к царю и похвалился: "Ну, я ее, сучары, кости по пенькам размотал!"

Тут царь его женил. Был там пир. Я была, танцовала да ногу сломала, и не доглядела этой свадьбы, не до того было, так меня водка с ног сбила.

Вот одна прежде была у девок вечерушка. И заспорили девки: кто из них смелее. Вот одна девка говорит: "Ничего не боюсь". — "А если, — говорят, — не боишься, пойди крест с могилы принеси".

Идет она на могилу, огонек в церкви горит. Они зарезали караульщика, живорезы, и в церкви обирают. И лошадь с мешками у церкви стоит. Захватила она лошадь и крест с ней и лошадь увела. Вышли живорезы — лошади нет. Что делать? Нужно искать. Убрались они побирушками, пошли лошадь искать.

Они, эти девки, на вечерушках пропили деньги, а лошадь осталась у этой девки. Вот тебе, у нее находится лошадь. Ходил-побирался молодой человек, увидал эту лошадь и стал спрашивать, присватываться. Присватал ее и, вот тебе, -сговор делать.

Она собрала девок, попили, погуляли, и пошла она его провожать. Идет она, его провожает, он все затягивает ее далее и далее. Пришли уж они — в лесу мост. Вот она видит, что так нехорошо, отвильнула, а сама пустилась бежать да бежать. Они погнались, погнались, — не нагнали, упустили. И вот на мост взошли, говорят: "Зачем нам ее было пускать, убить бы ее, зарезать".

А она все спешит. Потом она поднялась да за ними следом, а они не видят. Они подняли куст, да под куст. Она подождала, когда все улеглись, да сама под куст. Прошла она мимо, никого не затронула, прямо к кладовой. Взяла два пальца с кольцами. А их в ряд лежат двенадцать человек. Потом она пошла оттуда, зацепила одного ногой.

Он спрашивает: "Кто это ходит?" А она: "Это невинная душа". На середине зацепилась за другого, и этот спрашивает: "Кто это толкает?" — "Молчи, это невинная душа".

Проходит она и третьего зацепила, крайнего самого. А он так же спрашивает: "Ктой-то это?" — "Молчи, — говорит, — это невинная душа".

Вот приехал жених, ничего не знает, что она у них была. "Нужно, — говорит, — свадьбу делать". — "Ну, давай свадьбу делать".

Они (родные невесты) заявили в милицию — пригнали полк солдат. Посадили жениха с невестой за стол и они (товарищи жениха) говорят: "Что такое? (окружили, атаковали избу). Ай мы, — говорят, — живорезы какие?" Невеста говорит: "Конечно, живорезы. Ты, — говорит, — чуял, как я у вас была, по ногам-то ходила?" — "Чего же ты, — говорит, — видела?"

Она выскочила из стола да кинула ему эти два пальца. Он как пустит ей вслед кинжалом! Прямо в дверь он попал.

Переловили их, открыли этот куст, а в нем — сколько же резаных людей, пальцы с перстнями, золотыми кольцами! Им было некогда сымать, они только били да рубили.

Ну, их и самих всех перестреляли.

С тех пор этих живорезов нет.

Вот был такой знаменитый гармонист. Как Анна Куприяновна славилась сказками, так и он с гармонью. Хорошо играл! Вот брали его по простым беседам везде, как он ославленный, по купцам и по царям он игрывал. Дюже везде восхваленный был. Где ни поиграет, хвалят везде да все в ладушки щелкают. Он и говорит: "Везде я был, во всем белом свете, только у чертей не был!"

Вот тебе, является человек на коне в двенадцать часов ночи. И взяли его. Играл-играл он. Там убрата комната, завеси хорошие, и барышни убраты хорошо и кавалеры. И играл он до тех пор, пока запотел. Вот тебе, плясали они и не видели, как он завесью утерся. И вдруг он видит, что эти завеси удушельники, утопленники, передратые ихние кожи висят, присыпальники на фартуках у чертей. Удавленник на штанах у черта, прямо шкура снята и надета. И утопленники.

Вот он играл-играл и говорит: "Пора домой!"

Вот они подвели к вороху деньгам и к вороху углей. Вот если бы он не утерся и взял бы деньги углями, а как он утерся, то он видит: эти деньги, а эти уголья. Вот, значит, они подвели к уголю и деньгам. На уголь показывают — деньги, а на деньги — уголь.