Тамара Михеева - Асино лето [litres]

Все как заворожённые смотрели на превращения Царевны-Лебедь. А когда она исчезла в густых сумерках, завздыхали ещё грустнее. Только Грозовой человек Кондрат Тарасович не мог оторвать взгляда – всё смотрел и смотрел туда, где только что стояла Хозяйка лета, будто увидел самое большое в жизни чудо. Будто видел то, чего другие не видели.

– Я думала, она посидит с нами, – разочарованно протянула Ася.

– Что ты, дорогуша! – усмехнулась Сдобная булочка. – Это же Хозяйка лета!

– У неё много дел, – грустно улыбнулся Старый гном.

Белый монах тряхнул туманной головой и сказал:

– Давайте веселиться! Ведь последняя тёплая ночь сегодня!

– У нас всё готово! – в один голос сказали Манюня с Марусей и, значительно посмотрев друг на друга, взмахнули руками.

И тут же на соснах вспыхнули огни, будто от корней до макушек на них сидели миллионы светлячков. Заиграла музыка, и Ася увидела знакомый оркестр: пятьдесят кузнечиков, тридцать сверчков и дирижёра-соловья. Гномы и феи в огромном количестве засуетились в траве, расставляя и накрывая столы, разворачивая площадку для танцев. Прошёл мимо Аси Белый монах, будто ненароком дохнул туманом, и на ней в ту же секунду оказались белоснежное, расшитое жемчугом платье и атласные туфельки. Музыканты настраивали инструменты, и уже кто-то нёс Асе, Лешему и Кондрату Тарасовичу уменьшительный мёд.

– Это ты всё устроила? – сдвинул брови Старый гном.

– Надо проводить лето достойно, – вскинула голову Сдобная булочка, и Старый гном улыбнулся.

Ася танцевала, время от времени взлетая над поляной; были фанты, фокусы и фейерверк. Всё вокруг шумело, сверкало, кружилось, и длилось это до самого утра.

А утром Ася проснулась у себя в постели и мысленно поблагодарила Кондрата Тарасовича: шёл проливной дождь, и зарядку отменили.

До конца смены оставалось всего три дня, но в них уместилось много событий.

Во-первых, привезли Кольку. С диагнозом: здоров. Колька чуть-чуть прихрамывал на левую ногу, но это, сказали, пройдёт. «Наверное, всё-таки из-за Михалыча», – подумала Ася.

Сашенька Рекунова собрала в саду урожай: остатки малины, смородины, крыжовника и целое ведро мелких яблок. Из них на кухне сварили компот.

Асе в один день пришло сразу три письма с признаниями в любви: от Данилы Брена, от Лёньки из шестого отряда, с которым она и танцевала-то всего один раз на дискотеке, и ещё одно – без подписи. На первые два Ася грустно улыбнулась, а про то, которое без подписи, думала и думала целый день.

Ещё в лагере был карнавал. Все восхищались Асиным платьем, которое подарили ей на день рождения Белый монах и Королевский уж, и Колька смотрел на неё удивлённо-весело. Прошёл конкурс красоты «Девица-краса – длинная коса», и Саша Лазарева стала Мисс «Светлячок». Она первым делом бросилась почему-то к Асе и звонко чмокнула её в щеку. Настя Вигилянская потом полдня с Сашей не разговаривала.

Был замечательный вожатский концерт, был последний костёр, на котором вручали грамоты «За активное участие в жизни лагеря». Вожатая Лена считала, что в их отряде грамоту заслужила только Наташка Ястрова, да и то с натягом, но директор дал ещё почему-то Сашеньке Рекуновой, Прасковье Шустовой и Азату (который вообще всё время где-то пропадал со своей самодельной игрой). Лена пожала плечами, а Колька Огурцов незаметно сжал в кармане лодочку из грецкого ореха… Потом пели прощальные песни, плакали и обещали помнить друг друга. Вечно.

Утром последнего дня Ася встретилась с Севой около Единственного дуба. Сева принес фляжку с уменьшительным мёдом.

– Это Старый гном тебе передал. Иногда хочется побыть маленьким, – сказал он, не глядя Асе в глаза, и вздохнул протяжно.

– А Ёж и Горыныч больше не придут? – спросила Ася.

Горыныч приходил прощаться ночью. Сказал, что не хочет в суете завтрашнего дня. Они сидели на раскрытом окне: Ася на подоконнике, а Горыныч прямо в воздухе, хотя ночи стали уже по-осеннему зябкими, – и разговаривали. То есть сначала разговориться никак не удавалось, только вздыхали по очереди и очень печально. Потом Горыныч сказал:

– Ася, ты не сердись, что я тебя дразнил иногда. Я ведь совсем не специально. Я даже не хочу вовсе, а всё равно получается.

– Я понимаю. Я не сержусь.

– Мама говорит: такой характер…

– Хороший характер.

– Ну уж!

– Правда! Ты вон какой! Во всём старший. И умный. И вообще ты…

– Да ладно тебе, захвалишь.

– Я правду говорю!