Тамара Михеева - Асино лето [litres]

– Ну перестаньте! – отогнала его Ася.

– С днём рождения! – переливчато засмеялся Ветерок и положил перед Асей дубовый лист. На нём было нацарапано: «Пятнадцать шагов от отца моего в сторону Солнца до знака всех дорог».

– Белиберда какая-то, – рассердилась Ася. Чей отец? Какой знак? И где она – сторона Солнца? А… ну, это восток, конечно. А что значит «от отца моего»?

Ася покрутила лист. Может, какая-нибудь подсказка есть? Нет, обычный лист. Лист! Дубовый лист! Ася крикнула Ветерку: «Спасибо!» – и бросилась к дубу.

Может, дедушка Эхо затеял с ней эту игру? Вроде «Украденного полдника», что в каждой смене организовывают вожатые. А вдруг с дедушкой Эхо что-то случилось? Нет, тогда бы просто послали кого-нибудь из чумсиков. Вот он, Единственный дуб. И опять никого. Ася постучала по стволу, как это делали чумсинки. Тут же складки коры сложились в буквы: «С днём рождения, Асенька!». Ей стало весело. Она отсчитала от дуба по направлению к солнцу пятнадцать шагов. «Надеюсь, имелись в виду мои шаги, а не гномьи», – пронеслось у неё в голове.

И опять тишина: ни записки, ни Манюни с Марусей. Только белели на асфальте нарисованные мелом классики, а рядом – знак. Кто-то в стрелки играл и путал следы. После такого знака не знаешь, куда бежать: на все четыре стороны? Знак всех дорог! Только Ася подумала об этом, зажглась на асфальте золотая надпись: «Вниз летит – смеётся, вверх ползёт – плачет».

«Старая загадка», – усмехнулась Ася и, пустив по ветру не нужный больше дубовый листик, побежала к мостикам. В лагере был только один колодец. А то, что это загадка про колодец, Ася не сомневалась. Они с мамой иногда ходили пить воду из колодца. Просто так, для интереса. Мама говорила, что колодезная вода вкуснее всего, и сама Асе эту загадку загадывала, а потом показывала. Когда ведро вниз опускаешь, оно о стенки колодца стукается и будто смеётся, а когда вверх поднимаешь, капли со дна капают, будто ведро плачет.

Про колодец в лагере знали только самые отчаянные храбрецы. Он был недалеко от первого мостика через ручей, между Старым и Новым лагерем. От асфальтовой дороги уходила в лес тропинка, выложенная разлохмаченными от старости досками. Со стороны её не сразу и заметишь – так буйно растёт здесь высокая тёмная трава. Ася, обмирая, ступила на тропинку. Она не могла даже объяснить, почему боялась этого места. Его, наверное, все в лагере боялись. Там, в тени деревьев и густо разросшегося боярышника, стояла заброшенная избушка. Она была такая старая, что вросла в землю по самые окна, а крыша и стены мхом поросли. Про эту избушку даже никаких легенд не рассказывали – так все боялись сюда заглядывать. А что около избушки есть колодец, ей Колька говорил. Он один в лагере ничего не боялся.

Доски пружинно прогибались под Асиными ногами. И вроде бы в двух шагах всего от центральной дорожки и первого корпуса, а такое ощущение, что за тридевять земель! Даже птицы и кузнечики замолчали, стоило Асе свернуть к избушке.

«Избушка на курьих ножках», – подумала Ася и поёжилась. Ничего ещё, если Баба-Яга – с ней Ася договорится, наверное, а если мертвецы? Ася передёрнула плечами. Вокруг стояла оглушительная тишина. Неспешно двигались в небе облака. Их прошил чёткий белый след самолёта. Сердце висело внутри тяжёлым мокрым комом. Ася поняла, что долго этого ужаса не выдержит, и, чтобы не броситься наутёк, побежала вперёд: пусть это поскорее кончится.

Закопчённые чёрные окна, съехавшее набок крыльцо, разваленная наполовину печная труба торчит из крыши… Ася старалась избушку не разглядывать, но глаза будто сами смотрели, против её воли. Она поскорее подошла к колодцу. Верёвка сгнила, обрывок её валялся рядом. А к вороту новая привязана, и сразу видно, чья работа, – так и переливается золотыми и серебряными нитями. Она звенела натянутой тетивой. Ведро было опущено в глубину и тайну колодца. Ася оглянулась. Всё казалось, что из окон избушки на неё кто-то смотрит. «Мне только к колодцу, до вас мне и дела нет», – выразительно взглянула на окна Ася и стала поднимать ведро. Заскрипел ворот, заплакала вода, и от усилий Асин страх вроде бы уменьшился, легче, суше стало сердце. Ведро было большое, настоящее. Медленно качалась в нём холодная даже на вид вода. На дне ведра было написано: «Постучи в дверь три раза».

«Ну уж нет!» – почти в обмороке от страха подумала Ася и против собственной воли поднялась на шаткое крыльцо, стукнула три раза в щелястую дверь.

Что-то грохнуло внутри дома, в его тёмных, страшных недрах. Медленно, со скрипом дверь начала открываться…