Тамара Михеева - Асино лето [litres]

– Не лезь сюда! – крикнула она.

– Тебе можно, а мне нет? Сейчас вот… заберусь, нашим помашем… Только Лена нас убьёт… Высоко как… Смотри, лагерь видно!

– Кукумбер, пожалуйста, спускайся, а?

Ася всерьёз испугалась. Она-то спорхнёт со скалы птицей, а как Колька спустится? Высота уже с трёхэтажный дом!

Колька радостно оглянулся.

– Красота!

Поплевал на руки. Как он не понимает?

– Колька, спускайся!

– Мир?

– Мир, мир! Спускайся теперь! Ой, ну как ты спустишься?

– Как ты, так и я.

– Какой ты дурак! Надо Жору звать.

– Только крикни! – рассердился Колька. – Нас завтра же из лагеря выгонят. Да ладно тебе… Залезли – значит, и слезем, подумаешь.

Ася не смотрела на него.

– А ты здорово по скалам карабкаешься. На такую высоту никто не забирался, спорим?

– Колька, я… не то чтобы забралась… я…

– Ко-ля, А-ся! – закричали от реки.

– Ого, ищут! – удивился Колька. – А я думал, не заметят. Будем спускаться, пока не увидели?

Так Ася и не призналась ему. Глотая слёзы, стала спускаться за Колькой. На ощупь искала выемки и выступы в скале, руки жгло, пальцы от напряжения дрожали, ноги были как чужие. Ася будто и забыла, что умеет летать. Всё в ней холодело от страха. А Колька делал вид, что ему совсем не страшно.

– Здесь осторожно, – говорил он то и дело, – камешки осыпаются… Пашка, тут вот кустик торчит, держись…

Может быть, они бы и смогли спуститься, но из расщелины совсем рядом вдруг вырвалась летучая мышь. Колька дёрнулся, оступился и потерял равновесие. Он поехал по камню на животе, сдирая кожу, пытаясь ухватиться за что-нибудь… и ухнул вниз, ломая ветки деревьев.

– А-а-а! – завизжала Ася и отпустила руки. Она не упала, мягко приземлившись рядом.

– Колька… Кукумбер, что ты молчишь? – отчаянно затрясла она Кольку.

Послышался треск бурелома, замелькал в темноте Жорин фонарь. Колька приоткрыл глаза и, еле двигая губами, пробормотал:

– Ничего им не говори…

И тут же потерял сознание. Или умер. Ася не знала. Она сидела рядом с Колькой и не могла пошевелиться. Свет фонаря ударил ей в глаза, но она даже не зажмурилась. И, как в полусне, видела, что Жора бросился к Кольке, потряс его за плечи, потрогал пульс, крикнул:

– Живой! Лена, куртку!

Он подложил под Кольку Ленину куртку, выругался и, подав Лене один рукав, взял второй. Они приподняли Кольку, как на носилках. Асе дали фонарь.

– Свети!

Ася шла впереди и ничего не чувствовала, кроме того, что внутри у неё, где-то в лёгких, поселился зверь, когтистый, зубастый. И он рвёт её на части, и это так больно, что даже невозможно плакать…

– Ася, ты расскажи мне, пожалуйста, как всё было, – Татьяна Сергеевна сидела рядом с Асей и спрашивала уже в третий раз: как всё было?

Татьяна Сергеевна работает в лагере в библиотеке. Ася и не знала, что Колька – её сын. И сын директора. А всегда его по имени-отчеству называл. Младший Колькин брат Гошка капризничает, ему неохота здесь сидеть, он тянет маму на улицу.

Как всё было? Стоит Асе об этом подумать – и на глаза набегают слёзы. Татьяна Сергеевна это видит. В отряде ей уже сказали, что Коля с Асей «почти дружили». «Как это – почти?» – удивилась Татьяна Сергеевна. Но никто не объяснил.

Ася понимала, что это самые ужасные минуты в её жизни – объяснить Татьяне Сергеевне, что из-за её, Асиной, глупости сейчас умирает её сын!

– Ладно, – Татьяна Сергеевна встала, потому что Гошка стал ныть ещё громче. – Не плачь, Ася. Я вот мама, и то не плачу.

– Вы плакали, у вас глаза красные.

Татьяна Сергеевна отвернулась. Потом сказала:

– Врачи же сказали: надежда есть.

Да, врачи так сказали. Когда Кольку принесли в лагерь и Ольга Алексеевна его осмотрела, оказалось, что везти его в город нельзя – опасно. Вызвали врачей в лагерь. Те тоже не решились его перевозить: дорога длинная, тряская, всё может случиться.

Колька лежал в изоляторе, под капельницей. Сюда из городской больницы доставили оборудование и лекарства. Ежедневно Василий Николаевич привозил из города главного врача.

Колька пришёл в сознание только через два дня, но пошевелиться не мог. Кроме сломанной ноги, двух рёбер и запястья, он повредил себе позвоночник.