Эндрю Лэнг - Жёлтая книга сказок

Всё лето малютка Дюймовочка жила на лужайке совсем одна. Из травинок она сплела себе гамачок и подвесила его под листом клевера, чтобы защититься от дождя; она питалась цветочной пыльцой и пила свежую росу. Но вот лето кончилось, наступила осень, а за нею и зима – долгая холодная зима. Птички, что так нежно распевали для Дюймовочки, улетели на юг; деревья сбросили листву, а цветы завяли и засохли. Большой лист клевера, служивший Дюймовочке крышей, скукожился, а потом и вовсе отвалился от стебля. Бедная Дюймовочка жестоко мёрзла – платьице-то на ней было летнее, да и то давно износилось, а сама она была так мала и уязвима! Ах, не иначе, ждёт её лютая смерть от холода! Начался снегопад. Чтобы понять, как себя чувствовала Дюймовочка, вообразите-ка, будто вам в лицо снег швыряют целыми лопатами. Да-да, каждая снежинка была для крошки Дюймовочки что полсугроба для любого из нас, обычных людей! Бедняжка завернулась в сухой листок, но тот имел дырку посерединке и нисколько не защищал от холода.

Вся дрожа, побрела Дюймовочка куда глаза глядят и добралась до широкого поля. Колосья давно были сжаты, и только стерня [52] Стерня – остатки стеблей на сжатом поле. ( Примеч. ред. ) шуршала под ветром. Дюймовочка продиралась через жёсткие стебли, как через лес. К счастью, довольно скоро она заметила дыру в земле. То была не просто дыра – то был вход в нору. В норе проживала, не зная горя, полевая мышь. Зёрен она запасла полную кладовую, а в кухне у неё было тепло и уютно. Дюймовочка взмолилась о ячменном зёрнышке – ведь уже два дня она ничего не ела.

– Я посмотрю, ты горюшка хлебнула, – сказала полевая мышь – особа весьма сердобольная. – Заходи, погрейся да поужинай со мною!

Видя, какой малостью насытилась Дюймовочка и как она скромна и деликатна, полевая мышь произнесла:

– Если хочешь, оставайся у меня на зиму. Только за стол и кров будешь прибирать комнаты и сказки мне рассказывать. А то я тут одна скучаю.

Дюймовочка с радостью осталась. Всю работу по дому она выполняла прилежно и аккуратно, а полевая мышь её время от времени похваливала.

Однажды мышь сказала:

– Скоро у меня будет гость. Каждую неделю захаживает ко мне сосед, крот. Очень солидный господин, доложу я тебе. Что за хоромы у него под землёю! А какая замечательная шуба! Вся из чёрного бархата! Вот бы тебе выйти за него замуж – ты бы как сыр в масле каталась. Одно плохо: крот совсем слепой – не увидит, какая ты милашка. Ну да ничего – ты станешь рассказывать ему сказки, а голосок-то у тебя – заслушаться можно. Вот он и заслушается.

Дюймовочка не придала значения словам полевой мыши, – стоит ли думать о каком-то кроте? А крот и впрямь вскоре явился, и шуба на нём действительно была из чёрного бархата.

– Мой сосед – настоящий богач, – нашёптывала Дюймовочке полевая мышь. – Дом у него просторнее моего раз в двадцать; добра не счесть, а уж сколько учёности! Что до солнца, крот его не выносит, и цветов всяких там тоже не видал, и ты с ним на эту тему не говори.

Дюймовочке пришлось петь, и она исполнила «Божья коровка, полети на небо» и много других песенок, да так мило, что совершенно очаровала крота. Только он ни слова не сказал, он ведь был господин солидный и осмотрительный. Вскоре он прорыл галерею от своего жилища к дому полевой мыши и позволил обеим соседкам гулять по ней сколько захочется.

– Только, – предупредил крот, – не пугайтесь: в нише лежит мёртвая птица.

Действительно, птица была самая настоящая – с клювом и перьями; наверно, она умерла недавно и попалась кроту на пути, когда он рыл галерею.

И вот крот взял зубами гнилушку – в темноте ведь гнилушки светятся и заменяют фонарики – и пошёл первым, а мышь с Дюймовочкой последовали за ним. Добравшись до места, где лежала птица, крот проделал носом дыру в потолке, и галерею залил дневной свет. Тут-то Дюймовочка и увидела: мёртвая птица – не кто иная, как ласточка. Крылышки у неё были плотно прижаты к белоснежным бокам, головка спрятана под крыло, а лапки скрючены. Бедняжка, скорее всего, замёрзла насмерть.

Грустно стало Дюймовочке, ведь она так любила птичек, которые пели для неё всё лето! Но крот только пнул мёртвую ласточку своей куцей лапой и проворчал:

– Небось больше не будет чирикать! Упаси бог родиться такой вот свиристелкой! Хорошо, что такая судьба миновала меня и моих родичей. Птицы ведь всегда голодают зимой.

– Ах, до чего приятно слушать разумную речь! – заахала полевая мышь. – Птицы всё лето только развлекаются, вместо того чтобы запасать зерно впрок да норы обустраивать. Ну так пусть расплачиваются за своё легкомыслие!