Яан Раннап: Клабуш

Ворон помотал головой.

Вовсе нет. В далеком детстве я был намного меньше, чем сейчас.

Клабуш внимательно оглядывал гостя. В его черном фраке, серо-голубой манишке и хитрых желтых глазах было будто что-то знакомое...

— Слушай! — воскликнул Клабуш. — Я же тебя раньше видел! Как раз перед тем, как лечь спать. Тогда ты сидел неподвижно, как статуя, вот на этом шкафу. Верно?

Ворон кивнул.

— Верно, верно. Сидел, сидел. Когда находишься в должности чучела, в рабочее время нельзя даже шелохнуться.

Крутики Клабуша снова соединились в кольцо. Такого он и вообразить себе не мог!

— В должности чучела? — и он подозрительно оглядел ворона еще раз. — А разве есть такая должность?

Ворон опять кивнул.

— А как же. В каждой школе. Что ж это за школа, если в ней на каком-нибудь шкафу какое-нибудь чучело не сидит?!

— Но ты же совсем не чучело!

Ворон гордо встряхнул крыльями.

— Я гораздо лучше. Во мне моль не заведется. Вообще-то на школьном языке я называюсь учебным пособием.

Клабуш взялся пухлыми пальчиками за крутики.

— Это значит, что я глубоко задумался, — пробормотал он. — Свободная птица — ив должности чучела. Зачем? — задал он сам себе вопрос.

— Зачем? — спросил он и у ворона.

— Ну... жизнь заставила, — небрежно ответил ворон. — Иначе никак не выходит. Да и место хорошее. То печенье в парте кто-нибудь забудет, то кусок колбасы на полу найдешь... Кроме того, — ворон распушил перья, — сегодня мы все стремимся к знаниям. А в школе всегда что-нибудь услышишь. Например, я теперь знаю, как ты проявляешь любознательность.

Клабуш наморщил лоб, его крутики изогнулись как пружинки.

— Точно, — обрадовался ворон. — А еще я знаю, как ты сердишься. Вот только я забыл, как ты беспомощным становишься.

Ворон снова склонил голову набок, и в глазах его блеснула хитрая искорка. Но Клабуш не заметил этой искорки. Он был рад помочь своему гостю.

— А беспомощным я становлюсь вот так, — добродушно объяснил он и скрестил крутики.

Этого-то ворон и ждал. Он молниеносно выхватил из-под крыла скрепку и нацепил ее Клабушу на крутики.

— Ай! На помощь! Что ты делаешь? — закричал испуганный Клабуш.

Но ворон ему не ответил. Он сунул клюв в парту Эйно, отцепил приклеенный к стенке кусочек жвачки и залепил Клабушу рот. Больше Клабуш не мог кричать.

Что должно было случиться — то случилось.

Расправив крылья, ворон схватил Клабуша в клюв и фр-р! — вылетел в открытое окно.

Сложив крылья, ворон опустился в гнездо, устроенное на верхушке ели.

— А вот и мы, — проскрипел он. — Посмотрите, что я принес!

Четыре птенца разинули клювы.

— Мне, мне, мне, — закричали они наперебой.

Старый ворон постучал по стволу, призывая к порядку.

— Но-но-но! Вы опять за свое! Мне да мне! И что это такое — никак мне не удается привить вам хорошие манеры. Не мне, а нам!

Но птенцы уже сами поняли, что добыча не поместится у них во рту. Они закрыли клювы и стали рассматривать Клабуша.

— А почему у него перьев нет? — пропищал один.

— Потому что они ему не нужны, — отозвался старый ворон. — Зачем Клабушу перья? Он и без них летает.

— А почему у него хвоста нет? — поинтересовался второй любознательный.

— Потому что ему и хвост не нужен, — раздалось в ответ. — У Клабуша есть крутики.

— А где же его клюв? — захотели узнать два других птенца. — Неужели ему никогда каркнуть не хочется?

Наконец-то старый ворон смог согласиться со своими деточ­ками.

— Каркнуть любому хочется. И для этого у Клабуша есть все, что нужно.

И словно в подтверждение своих слов ворон отлепил жвачку.

— Кх, км, крр, крраак! — Клабуш прочистил горло. — Так я делаю, когда мне возвращают свободу слова. Значит, теперь я могу открыто выражать свое восхищение. Красивое местечко, ничего не скажешь. Особенно мне нравится вид сверху.

Довольный ворон кивнул.

— Да, вид, действительно, неплохой. Прямо перед глазами — два курятника. Стоит какому-нибудь цыпленку зазеваться и...

Ворон икнул, вытянул шею и уставился вниз.

— Виноват, — сказал он поспешно. — Наклевывается одно интересное дельце.

Он расправил крылья и полетел в сторону курятника.

Клабуш посмотрел ему вслед. Отсюда, из гнезда, все было видно, как на ладони. На высоком пне, гордо выпятив грудь, стоял петух. В лопухах копошились курицы. У корыта по­пискивала компания цыплят, а один цыпленок искал своих братьев-сестричек в углу сада.

По крутикам Клабуша пробежала странная дрожь.