Виктор Близнец: Земля светлячков

Сиз закричал сестре:

— Дорогая Мармусия! Прошу вас, открывайте все залы и галереи, мы встречаем самых дорогих гостей!

Сиз и Вертутий радостно обнялись, по-лесному трижды расцеловались. (Тем временем Сиз не забыл свободной рукой легонько потрепать и погладить белоголового Чублика, которого давно не видел, и, поглаживая усы, пригласить гостей в дом.)

Ну, показывай, показывай, Сиз, что у тебя нового! — загудел растроганно Вертутий, имея от природы очень громкий голос. — Я же ведь всё видел, а внук мой не бывал у тебя, не бывал, вот я и привёл его, пусть посмотрит, кхе-хе, кхам!

Вертутий похвалился ещё тем, что внук его — очень умный паренёк! — учится в Лунарии, в знаменитой школе профессора Варсавы. Там они, лесные отроки, теперь их называют лунаристами, при свете луны ловят с профессором травяные парашютики. А ещё вчера, значит, внук сам приплыл к нему челном на каникулы. Кхе-хе, кхам!

Как видите, Вертутий не забывал свои слова приправлять мягким громоподобным покашливанием.

Так за разговорами они вступили в тихое, гулкое, исполненное таинственного молчания царство музея. И полутёмной лестницей с единственным фонариком на стене начали спускаться вниз, в подземные галереи. Далеко друг от друга, в узких коридорах, тускло горели маленькие светильники, выхватывая из темноты неясные очертания глубоких катакомб, влажных стен и сводов. Тут царили такие нерушимые сумрак и тишина, что ваше сердце невольно замирало, сжималось и к чему-то прислушивалось.

Чублик, а он был лунарист первого класса, лучший ученик профессора Варсавы, только сначала, да и то недолго, держался солидно. Он много слышал и знал от деда про Сизов музей. Но эти глубокие коридоры, эти влажные блестящие стены и потолки…

Прыткий и до всего любопытный, Чублик задрал голову и уже, не скрывая интереса, озирался вокруг. Дальше ему стало ещё страшнее и любопытнее. Он и не заметил, как подтянул живот и начал осторожно переставлять ноги.

— Вот, вот, уважаемые гости! Заходите, прошу! Спасибо, Мармусия! Дальше, дальше, открывайте все залы! — выкрикнул Сиз и сделал рукой широкий радушный жест, пропуская вперёд себя Чублика. — Первый зал! Это, так сказать, только цветочки, а ягодки будут потом!

Чублик взглянул вверх и заметил на дверях подсвеченную изнутри надпись:

ПЕРВЫЙ ЗАЛ

ЗЕМЛЯНЫЕ СВЕТЛЯЧКИ-ГНИЛУШКИ,

ТРУТОВИКИ, ГРИБЫ,

ЛИЧИНКИ И ПРОЧИЕ ЧУДЕСА.

РУКАМИ НЕ ТРОГАТЬ — ОБОЖЖЁШЬСЯ!

(ХЕ-ХЕ, ШУЧУ, НЕ БОЙТЕСЬ! СИЗ XII).

Чублик ступил на порог.

И замер, широко открыв глаза. И, забыв про свою солидность, вымолвил:

— Мамочки! Что ж это такое? Вот так-так, просто вон как!

Сияние…

Из глубины зала лилось какое-то мохнатое, какое-то подсинённое, зеленоватое сияние! Оно было мягкое, мягче глубинного свечения воды, мягче блеска росы в безлунную ночь. Оно было молочное, фосфорическое, оно лилось на голову, на руки, на стены, оно пронизывало Чублика насквозь!

— Гляди! Сквозь меня течёт! — проговорил Чублик и крепче взял деда за руку. А Вертутий тихо покашливал и через голову внука кивал хозяину Сизу: «Смотрите, дорогой сосед! Ожил, загорелся мой отрок!»

А что вам сказать про Сиза! Где его серьёзность? Где его учёная солидность? Где его трубка, которую он не вынимал изо рта? Трубку он заткнул за пояс, усы распустил белым веером и теперь аж пританцовывал около Чублика. То был мёд, бальзам для его сердца, величайшая радость для глаз, когда кто-то увлекался его светлячками.

— Вот, вот, проходите, дорогой Чублик! Сюда, ближе! Гляньте, мой дорогой журавлик!

И Сиз, не давая мальчику опомнится, быстро потянул его за руку к коллекции. И тут Чублик понял, что сияние лилось не из стен, как ему казалось, а из стеклянных шкафов, с полочек, из ящиков, где что-то лежало. А там, под стеклом! Знаете, что там лежало? Обыкновенные куски деревья, коры, трухлявых корневищ, пеньков, старых трутовиков-наростов, деревянных гнилушек. Всё это давно истлело, затрухлявилось, поросло мхом и грибами, рассыпалось в жёлтый или на красно-зелёный порошок. Но (и в этом чудо!) из влажных, из гнилых пеньков и корешков как раз и лилось, текло, фосфоресцировало это фантастическое свечение!

— А это что? Что это шевелится? Что это ползает? И светит, светит синенько, червячком! — смеялся Чублик и даже сунул нос в один из ящиков.