Китти Ричардс - Рататуй

– Что это ты ешь? – подозрительно спросил у братца Реми.

Эмиль вытянул вверх какой-то непонятный мусор и откусил от него.

– Я и сам не знаю, если честно, – признался он. – Думаю, когда-то это была обёртка.

Реми выхватил мусор из лап Эмиля и отшвырнул его в сторону не без доли артистизма.

– Что-что? – переспросил Реми. – Ну уж нет, теперь ты в Париже, мой дорогой. Это мой город. Никто из моих братьев не будет давиться отбросами в моём городе.

Эмиль дожидался снаружи, пока Реми пробрался на кухню, чтобы добыть ему немного еды. Младший брат направился прямо к хранилищу продуктов. Когда он уже был готов его открыть, что-то его остановило. В этот момент он услышал смех Лингвини, раздающийся через стены кабинета Живодэра. Реми почувствовал угрызения совести, но всё же сдвинул защёлку, спрыгнул на пол и зашёл прямо в хранилище.

Внутри он увидел призрак шефа Гюсто.

– Реми, – сказал ему Гюсто, – неужели ты воруешь? Ты же уверял Лингвини, что он может тебе довериться.

– И он может, – ответил Реми. – Это для моего брата.

– Но мальчик может снова лишиться работы, – наставническим тоном произнёс Гюсто.

– Это значит, что и я её лишусь тоже. У меня всё под контролем, ладно? – сказал Реми.

Тем временем в кабинете Живодэра Лингвини выглядел всё более и более расслабленным. По правде говоря, он был навеселе.

– Расскажите мне, Лингвини, о ваших интересах, – попросил Живодэр. – Вы любите животных?

Лингвини рассмеялся:

– Э-э... животных? Каких животных?

– Ну обыкновенных, – продолжил Живодэр. – Кошек, собак, лошадей, свинок.. крыс.

Лингвини в ответ лишь одарил его бессмысленной улыбкой. Живодэр тяжело вздохнул. Это будет непросто!

Реми вышел из кухни с охапкой фруктов и сыров для старшего брата. Эмиль, предоставленный на время самому себе, нашёл ещё каких-то объедков и блаженно их поедал.

– Эй, я тут принёс тебе кое-чего... – У Реми перехватило дыхание, когда он увидел, чем занимается брат. – Нет, нет, о нет! Выплюнь это немедленно!

Привыкший быть покорным, Эмиль выплюнул отбросы. Вид у него был пристыженный.

Реми вздохнул. Поймёт ли когда-нибудь его брат, в чём именно прелесть еды? Он протянул Эмилю дорогие сыры с фруктами. Но тут Эмиль кое-что осознал.

– Постой-ка! Что же это мы делаем? Папа даже не знает о том, что ты жив! Нам срочно нужно возвращаться в клан! Все будут в таком восторге!

Вернуться в клан? В этом Реми не был так уж уверен.

– Да, но, э-э...

– Что? – переспросил Эмиль.

– Дело в том, что мне нужно... э-э... – Реми нерешительным жестом указал на кухню.

Эмиль нахмурился.

– Что тебе может быть «нужно» больше, чем семья? Что важнее семьи ты нашёл здесь? – спросил он, разгневанно глядя брату в глаза.

Реми потупил взгляд, и решительности у него поубавилось. Глубоко в душе он догадывался, что его идеальная новая жизнь была слишком хороша, чтобы так продолжаться. Тревожным взглядом он посмотрел в сторону кухни.

– Ну я... Хорошо, можно и навестить.

Тем временем Живодэр успел раскупорить уже не одну бутылку своего самого дорогого вина, однако его расследование зашло в тупик.

– У тебя была когда-нибудь домашняя крыса? – в отчаянии спросил Живодэр.

– Не-а, – ответил Лингвини.

– Может быть, ты проводил опыты над крысами?

– Не-а.

– Может быть, ты жил когда-нибудь в трущобах? – спрашивал Живодэр.

– И вовсе ни капельки нет.

Терпение Живодэра достигло своего предела.

– Ты что-то знаешь о крысах! – завопил он.

– Кр-р-р-р... р-р-ра-та-та-та, – бессмысленно пробормотал Лингвини. – И почему он так называется?

– Кто называется? – спросил раздражённо Живодэр.

– Рататуй! Это же как жаркое, ведь я прав? – переспросил Лингвини. – С чего его так назвали? Если даёшь блюду имя, нужно давать такое, чтобы звучало вкусно. «Рататуй» звучит невкусно. – Тут Лингвини задумался. – Похоже на «сабантуй» или на «кракатук». Звучит совсем неаппетитно, – наконец заключил он.

Затем юноша поднёс бокал ко рту, чтобы сделать ещё глоток, но, увы, бокал был пуст. Он протянул его Живодэру, чтобы тот наполнил его в очередной раз.

Живодэр угрюмо посмотрел на него:

– Сожалею, – произнёс он, с грохотом бросая пустую бутылку в мусорное ведро. – Но вино закончилось.

Реми вздрагивал от омерзения, пока Эмиль вел его через подземные лабиринты парижской канализационной системы. Там было темно, влажно, грязно и холодно.