Зоя Задунайская - Три апельсина [Итальянские народные сказки]

Король сам следил, чтобы их ставили ребром, плотно одна к другой. Золотые горы быстро таяли, а дно озера Гандзирри сияло теперь, как чешуя золотой рыбки.

И вот в последний день, в последний час, в последнюю минуту, когда богач уже считал озеро своим, оказалось, что не хватило одной-единственной монетки.

— Ну, да это неважно, — сказал богач. — Что там один золотой!

— То есть как это неважно! — воскликнул король. — Вы что же, думаете, что я отдам такое великолепное озеро даром? Подавайте сейчас же монету!

А по правде говоря, у богача от его богатства ровным счетом ничего не осталось. Однако признаваться королю он не хотел.

— Не стану я гонять целый караван мулов из-за одной монеты, — сказал он. — Если вы так настаиваете, одолжите мне эту недостающую монету.

Теперь уж придется открыть всю правду до конца. У короля тоже не было ни одной золотой монеты. Пиры да маскарады, да богатые подарки придворным дамам опустошили казну. Королевская казна была пуста, как большой барабан. Но король-то тем более не мог в этом признаться. И он сказал:

— Я король, а не какой-нибудь грязный меняла, чтобы давать в долг. Когда нет денег, не покупают озеро Гандзирри!

Богач очень рассердился.

— Ну, раз так, — крикнул он, — то мне и не нужно ваше озеро Гандзирри. За такую цену я, пожалуй, куплю себе небольшое море.

И богач велел вытащить со дна монеты и погрузить их обратно на мулов.

Так у них ничего и не вышло.

Купил ли богач себе море, — неизвестно. А вот король до самой смерти жалел, что у него в казне не было одной-единственной золотой монеты. Только подумать, ведь он мог стать богатым королем!

астала ночь бродячего торговца в пути. Вот он и свернул в деревенскую тратторию. Торговец поставил в угол короб, в котором носил товары, и попросил хозяйку приготовить ужин.

Хозяйка отправилась в кухню, чтобы зажарить яичницу со свининой. Разжигает хворост в очаге, а сама думает: «Хотела бы я знать, что у постояльца в коробе».

Жарит яичницу, а про себя приговаривает: «Короб-то, видно, полон всякой всячиной. Когда его торговец в угол ставил, пол так и задрожал».

Подает хозяйка сковородку постояльцу, а сама на короб косится. «Какой кому прок от этого короба! Одна хозяйка ленточку купит, другая — пряжку… Весь товар и разойдется по мелочам. А если бы все это да в одни руки… В мои, например!»

Тем временем постоялец съел яичницу, вытер сковороду коркой хлеба и задремал тут же на скамье.

А хозяйка побежала к своему мужу и зашептала:

— Ох, если б ты знал, чего только нет в коробе у торговца! И тебе на куртку да штаны хватило бы, а обо мне и говорить нечего! Уж я бы себе нашила платьев! Как сделать, чтобы торговец ушел, а короб остался?

— Ничего нет проще, — ответил муж. — Подлей ему настоя дурман-травы. Кто хоть каплю этого настоя выпьет, у того память так и отшибет. Постоялец уйдет, а короб забудет. Вот он нам и достанется.

Жена очень обрадовалась. Побежала она на луг, нарвала дурман-травы, заварила ее в чайнике и влила в стакан вина три капельки настоя.

А торговец все спит да спит на скамейке. Хозяйка растолкала его и говорит:

— Проснитесь, синьор, я вам принесла стакан вина.

— Так ведь я вина не заказывал, — удивился торговец.

— У нас в траттории такой порядок, — объяснила хозяйка, — кто закажет яичницу, тот бесплатно получает и вино.

— Хороший у вас порядок! — воскликнул торговец и залпом осушил стакан.

Потом он лег поудобнее и захрапел опять.

Хозяин и хозяйка тоже улеглись, но сон к ним не шел. Всю ночь они шептались, как распорядятся нежданным богатством. Заснули оба только под утро. А проснулись от того, что солнце так и било им в глаза.

Хозяйка встала, заглянула в комнату, где спал постоялец, и принялась бранить мужа.

— До седых волос дожил, а все чужим россказням веришь и мне голову морочишь. Старый ты дурак! Скажи, что твоя дурман-трава стоит! Нет ведь короба, унес его постоялец.

— Ну, короб унес, — значит, что-нибудь другое забыл, — сказал муж. — Дурман-трава свое дело непременно сделает.

— Да говорю тебе, — ничего он не забыл! — закричала жена.

— Не может этого быть, — твердил муж, — раз отвара хлебнул, должен забыть.

Тут жена хлопнула себя по лбу.

— Так оно и есть!

— Вот видишь, я прав, — сказал довольный муж. — Что же он такое забыл?