Тито Брас - Алладин и золотой дракон

Алладин ошарашено смотрел на Золотого Дракона.

– Какое желание? – с трудом выговорил он.

– Почти невыполнимое, – опустил голову Дианор. – Нужно отыскать и принести магу Солнечный Камень. А сейчас приготовься. Заклинание уже начинает действовать.

В ту же секунду стены зала заволокло туманом, который стал стремительно уплотняться. Но прежде чем он окончательно затвердел, Алладин и Дианор исчезли. Колдовские чары перенесли их на северные болота, на границу царства Ледяных Демонов.

Ночь была полна неясных звуков и шорохов. Любой шум ночью слышнее, чем днем, даже хлюпанье и вздохи далекого болота казались отчетливыми.

Линия горизонта была ясна на фоне фосфорического сияния, которое разгоралось все сильнее. Наконец над верхушками замершего в ожидании Серебряного Леса поднялась луна. Медленная и величественная, она покачнулась над горизонтом и вдруг поплыла, как корабль, и сразу стали видны замысловатые переплетения стволов, спутанные корни и подрагивающие на ветвях серебряные иглы. Все избавилось от угрюмой таинственности и осветилось, как днем, но все же совсем иначе.

Серебряный Лес сменил одеяние, как будто ненадолго исчез, а затем вернулся назад, но в других, колдовских одеждах, и теперь горделиво красовался, ожидая, будет ли он узнан в новом облачении. А луна, спокойная и далекая, помогала ему в этом маскараде.

Наступал час рассвета. Таинственный свет вновь залил долину Зеленой колдуньи. Все стало медленно меняться. Горизонт прояснился, лес приобрел четкие очертания, и вид у него стал прежний, полный страха и угрозы.

Алладин сидел у входа в пещеру и невольно залюбовался первыми лучами восходящего солнца, прислушиваясь к разговору, который вели между собой Юнгира и Золотой Дракон.

– Мою мать считали богиней, – голос Юнгиры был медлителен и безразличен, словно она говорила о давно набивших оскомину вещах. – Однако я склонна думать, что она была обыкновенной дриадой, да и то местного значения. Ее звали Виартой, она жила в стволе старого ясеня...

– Не очень удобное жилище она выбрала, – удивленно заметил Дианор. – Впрочем, мой дядя встречался с одним божком, который жил в придорожной канаве...

– Ах, милое дитя, – вздохнула Зеленая колдунья. – Что ты знаешь о богах? Я, наделенная Силой, и то их не понимаю...

– А ты добрая или злая?

– Сила сама по себе не бывает доброй или злой, – ответила Юнгира. – Добрыми или злыми бывают лишь намерения людей. Но смертные чаще всего не могут отличить одно от другого. Такое под силу лишь богам.

Алладин прислушался. Этот странный разговор заинтересовал его.

– Тогда скажи, какие у тебя намерения? – продолжал наседать на колдунью Золотой Дракон.

– А никаких, – ответила Юнгира. – Я исходила множество путей между мирами, но ничего не нашла. Теперь живу в этой долине, как в клетке, не в силах покинуть ее. Заканчивается магический цикл Жизни и начинается другой, в котором магии нет места. Словно невидимые воды затапливают этот мир, и на поверхности остаются лишь небольшие островки, где колдовство еще действует. Таким островком является и эта долина. Стоит мне покинуть ее, и Сила оставит меня. Я позабуду свое искусство и стану обыкновенной смертной, наделенной душой и сердцем, открытым простым человеческим чувствам: счастью, любви, горестям... Они прекрасные, но недолговечные. Иногда мне хочется изменить свое унылое, однообразное существование, оставить свое могущество, мудрость и... одиночество.

– Почему ты этого не сделаешь?

– Потому что ценно лишь то, что выстрадано, – улыбнулась колдунья.

– Сколько лет ты так живешь? – спросил Золотой Дракон.

– Ты задаешь слишком сложные вопросы, малыш. По какому летоисчислению я должна отвечать? Одно время я долго блуждала в иных мирах, а там все другое. Откуда мне знать свой возраст? Даже моя мать этого не помнит...

– Ты бессмертна?

– Понятия не имею.

– Темны твои речи, колдунья, – вздохнул Дианор. – Расскажи хотя бы о других мирах. Мой дядя, помнится, все хотел отыскать туда дорогу.

– Мать рассказывала мне, да и сама я убеждена в том, что боги или Бог в неизреченной мудрости своей сотворили не один мир, полный людского несовершенства и бессмысленной жестокости, а великое множество миров. Давно та же божественная мудрость проложила между мирами крепкие границы, дабы оградить слабых от соблазна.

– Мой дядя говорил то же самое, – задумчиво ответил Дианор, – только ему никто не верил.