Юрий Круглов - Жили-были

Государю опять забавно показалось, как отец игумен решил вторую задачу, и говорит: «А ну-ка, как третья задача: оценили вы меня?» — «Да! Вы, ваше императорское величество, стоите двадцать девять рублей». — «Как так? Каким ты способом мог меня оценить? Простой поденщик получает тридцать рублей в месяц!» — «А вот у нас небесный царь [30] Согласно библейскому сказанию, Христос был продан за тридцать сребреников. был продан за тридцать сребреников, а вы-то ведь земной царь — на рубль должны дешевле быть!»

Царь рассмеялся и ничего не сказал. А потом говорит: «Угадай, что я думаю сейчас?» — «Да и это знаю», — говорит отец игумен. «И что же?» — «Вы думаете: молодец все же игумен! А вот и ошиблись!» — «Как так?» — «А этот молодец — не игумен, я — пьяница!» — «Как так?»

И пошли допросы. Ну и выяснили, что сам- то игумен не смог задачи решить, а решил-то их пьяница. Тогда государь пьяницу сделал игуменом монастыря, а игумена отправил шляться по кабакам.

Жил однажды в монастыре монах, и был у него прислужник из крестьянских сынов. В одно прекрасное время монах и говорит прислужнику: «Пойдем-ка в Киево-Печерский монастырь, оставим там грехи наши». — «Ладно, пойдем», — отвечает прислужник.

Сказали — пошли. Дело идет ладно: сухари кушают, воду пьют, о грехах говорят. Только вот монах на пути притомился и говорит прислужнику: «Давай друг дружку нести по очереди: сначала ты меня, потом я тебя».

Что делать прислужнику? Согласился он. Только уговор у монаха такой: «Сперва ты меня неси, покуда я песни пою. А как кончится песня — я тебя нести стану». — «Ладно», — соглашается прислужник.

А монах думает: «Тебе длинней моей песни не спеть».

Едет монах на прислужнике, тянет песню. Однако сколько ни пел, кончилась его песня. Пришлось ему с прислужника слезать. Садится прислужник на монаха да как затянет: «Тин-ти-ли» да «тин-ти-ли».

Так и тянет без конца.

Монах нес, нес, из сил выбился, насилу прислужника тащит. А прислужник знай свое тянет. Тащил монах прислужника и упал. Только и смог сказать: «Твои „тин-ти-ли“ меня с ног свинтили».

Отдохнули, идут дальше. Наступает ночь, монах и говорит: «Надо отдохнуть, что-то я притомился». — «Ну что ж», — говорит прислужник. А монах приказывает: «Дай-ка я сперва отдохну».

Делать нечего, прислужник соглашается. А монах опять говорит: «Только уговор: я сплю, покуда луна заходить станет, а уж там твой черед настанет». — «Ладно».

Залег монах, луна ему в лицо светит. А прислужник не спит, монаха сторожит. Надоело ему сидеть, взял он монаха и повернул ногами к луне. Будит его: «Вставай, твоя ночь прошла!»

Встал монах, видит — луна на другом конце. Делать нечего, надо ему сторожить теперь. Залег прислужник и проспал до утра. А монах увидел — прислужник опять его обманул, да делать нечего.

Утром монах и говорит: «У нас с тобой грехов много, на сухарях мы не дойдем. Давай чего пожирней найдем, курочку, что ли, поедим».

Согласился прислужник. Посылает монах прислужника за курицей в деревню. Приносит тот курицу, затеребил ее, зажарил к вечеру, а монах: «Нам с тобой курицы не хватит, давай жребий бросать. Кто лучше сон увидит, того и курица будет».

Соглашается прислужник. Полегли спать. Монах скоро захрапел, а прислужнику не спится: все думает, как лучше сон увидать. Думал, думал, ничего не придумал, а есть хочется. «Ну-ка, съем курицу, а там будь, что будет!»

Съел курицу и залег спать. Чуть утро, просыпается монах и кричит прислужнику: «Ты знаешь, какой я сон видел! Будто прилетели ангелы и унесли меня на небо!»

А сам думает: «Ну, курица моя».

А прислужник отвечает: «А я увидел, полетели вы на небо, подумал, не вернетесь уж больше, и съел курицу за ваше здоровье!»

Монахи — они ловкачи были. Вот однажды монах бабу в плетенке в монастырь нес. Несет, кряхтит. Думает: «Только бы донести».

Доходит до игумновой кельи. Глядь, у окна сам игумен сидит. «Авось донесу», — надеется монах.

Поднатужился, несет.

А постромка в плетенке против самого игуменова окна и оборвалась. Баба и вылети! А игумен во все глаза смотрит. Что тут делать монаху? Не растерялся он, хлопнул себя руками по бокам и говорит: «Чудны дела твои, господи! Нес грибы, а очутилась дева!»

Тем и оправдался.

Духовенство и сознательно и преимущественно бессознательно старается для своей выгоды держать народ в диком суеверии.