Лиза Адамс - Русалочка и злая ведьма

Колдунья перевела дух и полюбопытствовала:

– A y тебя есть друзья в этих краях, чтобы мы могли укрыться, если царские слуги всё же решатся сунуться туда? Или даже такие, чтобы помогли нам, если понадобится, отбиться от нападения?

– А как же, хватает, – процедила сквозь сжатые зубы акула, явно гордясь своими связями. – В молодости я часто куролесила и потом отсиживалась на окраинах подводного царства, дожидаясь, пока минет царская немилость и можно будет безбоязненно вернуться ко дворцу.

– Да тебя, поди, давно позабыли, – ехидно ухмыльнулась Колдунья. – Ты обленилась и обрюзгла настолько, что и родственников не навещаешь по нескольку лет.

– Не бойся, – самодовольно ощерилась акула. – Родственники мне ни к чему, потому и не навещаю. Что с них взять – все живут по законам подводного мира. Одни прислуживают во дворце, но всё на вторых ролях. Никто из них не помогает мне получить место смотрительницы рыбьего заповедника, где я уж пожила бы в своё удовольствие, – мечтательно зажмурившись, гнусавила Прожора. – Другие несут службу вне царских хором, охраняя рыбьи стада от лишённых царской милости, но и свободных от его неусыпного внимания охотников. Служат-служат, а сами вечно голодные и злые. Ни себе, ни людям – нет, чтобы позволить мне попастись вместе со своим стадом, – акула раскатисто расхохоталась, но тут же громко клацнула зубами, поймав уже тонущее ожерелье.

– А с теми удальцами, что не ждут царских милостей, а живут в своё удовольствие, ты разве видишься? – недоверчиво спросила Колдунья.

– А то как же, – с гордостью прорычала акула. – Ведь я, будучи в своё время при дворе, часто предупреждала их о грозящей опасности. Царские охотники тогда устраивали на них облавы, желая услужить своему владыке. Так они надеялись получить особую царскую милость – право охотиться самостоятельно, когда и где вздумается, без разрешения Главного придворного охотника. Это самое большое, чего может достигнуть охотник на царской службе, и уж эти слуги старались вовсю. Только благодаря мне многие из одиноких хищников остались живы, и они это хорошо понимают. Так что друзья у меня в дальних краях надёжные, не подведут, – в голосе Прожоры звучала уверенность.

– Как же, нужна ты им больно, – пробурчала Колдунья. – Ну ладно, отправляйся куда подальше да спрячь понадёжней ожерелье. А потом загляни к друзьям – придумают же такое слово, – хмыкнула старуха. – Узнай, можно ли спрятаться у них и пообещай подарков побольше – когда разбогатеем, отдадим, – ведьма уже ехидно хохотала.

– Будь спокойна, – цедила сквозь зубы Прожора. – Сделаю всё как для себя. Я никогда не подвожу тех, кто идёт мне навстречу. Надеюсь, мои друзья поступят так же и со мной.

– Ну, плыви скорее, – недоверчиво хмыкнула Колдунья, – а то мне стало здесь что-то неуютно – не ровен час доберутся. Колдунья подозрительно посмотрела по сторонам.

Додди прижался к скале, не дыша. Как только старая ведьма отвернулась, он потихоньку перебрался в чахлые водоросли, темневшие у подножия скалы. «Что же мне делать? – мучительно соображал дельфин. – Как забрать у Прожоры ожерелье? Ведь она хоть и старая, но всё-таки акула. А какая огромная – страшно даже представить себе, что придётся драться с ней».

Все сородичи Додди старались не связываться с акулами – безжалостными кровожадными хищниками. Правда, придворных акул они не боялись – те жили при дворце Царя в сытости и довольстве и ни в чём не нуждались. Поэтому их жестокость никак не проявлялась: им не нужно было добывать себе пропитание разбоем. Диких акул в подводном мире боятся все – даже огромные киты не хотят с ними связываться. На дельфинов хищники почти никогда не нападают. Но если те случайно помешают акулам в их грязных делах, то могут запросто испытать остроту огромных зубов на своей дельфиньей шкуре.

«Надо напасть неожиданно и чем-нибудь так поразить акулу, чтобы та открыла пасть и ожерелье выпало, – мысли дельфина лихорадочно перескакивали с одной на другую. – А что же потом? Потом я подхвачу его и – вперёд, остальное – как повезёт. Думаю, плавает старая уродина не так быстро, как в молодости, – может и удастся уйти. Да и что мне остаётся делать – не упускать же такой шанс», – Додди насторожился, заметив расходящиеся по воде круги, приближающиеся к нему.

Как только акула подплыла вплотную, дельфин выскочил из засады и изо всей силы крикнул: «Прожора, царские охотники сзади!» Та от неожиданности и для защиты от нападения широко раскрыла рот, ожерелье выпало, Додди подхватил его и стремительно помчался прочь. Страшное рычание, словно последний вопль огромного раненого зверя, раздалось за его спиной. Оглянувшись, дельфин увидел оскаленную пасть с чудовищными зубами, вспенившуюся воду вокруг крупного длинного туловища акулы и мгновенно сообразил, что только приложив отчаянные усилия, он сможет избежать гибели. Ярость Прожоры внушала ужас, сердце дельфина бешено колотилось, хвост его метался из стороны в сторону, вспенившаяся от стремительного движения вода окутала тело. Всё же акуле удалось дважды поддеть Додди своими страшными зубами, пена вокруг него стала розовой. Но, несмотря на боль, дельфин поплыл ещё быстрее – ужас перед кровожадной тварью был сильнее боли. Наконец, шум погони начал затихать – преклонный возраст акулы всё-таки сказался.