Эльвира Смелик - Неправильный ангел [СИ]

Даша разочарованно побрела назад, к порталу, с удивлением замечая, что ветер вроде бы стал не таким порывистым и резким, и волны уже не метались беспорядочно и зло, нещадно налетая даже друг на друга. Море хотя не успокоилось совершенно, по-прежнему сердилось и бурлило, валы по нему катились размеренно и ровно, обещая непременно затишье. И сразу начали отступать одиночество и безнадежность, и появилась вера в собственные силы.

Ну, не может такого быть, чтобы Даша, идущая сейчас вопреки ветру, вопреки шторму, вопреки болезни, оказалась совершенно никчемной, полностью бесполезной! Она ведь на многое способна, если сумела жить до сих пор.

Даша никуда не ушла от зеркального портала, уселась на полу, съёжилась, обняла трясущиеся плечи.

Она бросилась спасать дельфина вовсе не потому, что его стало безумно жалко. О жалости-то Даша как раз и не думала. Чувство было совсем другое, какое-то подсознательное, из разряда инстинктов.

Когда видишь что-нибудь вкусное, вроде бы само собой возникает желание попробовать. Когда на тебя замахиваются, голова автоматически пытается втянуться в плечи. Когда видишь того, кому требуется помощь, бросаешься, не задумываясь.

Потому что это — тоже само собой, тоже автоматически. Потому что по-другому — нельзя. Просто нельзя, без объяснений. И тогда, может быть, и навязчивая забота родителей о Даше, и стремление помочь ей кого-то другого — тоже не из жалости? Из нормальной человеческой сущности. Да и не только из человеческой: дельфиньей, собачьей, пингвиньей, даже рыбьей. Любого живого организма. Это естественно, так же как дышать, пить, есть и спать.

И тот, кто стоял на холме, просто ли он любовался на бушующую стихию? Не пытался ли он усмирить шторм?

Идея бредовая. Но ветер действительно притих, и море поуспокоилось. У кого же есть силы сотворить такое? У неизвестного доброго волшебника? Или…

Что-то согревало Дашу, она даже почти высохла.

Девочка водила рукой, меняя картинки, внимательно вглядывалась в незнакомые пейзажи.

Если есть где-то сердце Ригании, Даша непременно почувствует. Лала и королева Магнолия уверены в её способностях. Не зря же! Она докажет, что не зря.

Морской берег и аккуратные улочки Вил-Ланмэ сменили квадраты возделанных полей, раскрашенные в полный спектр цветов от нежно-салатного до спело-желтого, бескрайние луга в сплетающихся узорах тропинок, зеленые холмы, среди которых прятался маленький белый дом с волшебной дверью. Вот широкая дорога, ведущая к королевскому дворцу, огромная поляна на окраине города, знакомая по празднику урожая, и подступающий к ней лес.

Лес всегда вызывал у Даши особые чувства. Долго время он воспринимался, как нечто сказочное и недосягаемое. По нему не покатаешься на инвалидной коляске. А так тянуло побродить среди деревьев, самой сорвать с колючего куста сочную ягоду малины. У лесных особенный вкус, в магазине таких не купишь. Или отыскать замерший в траве пузатый боровичок с налипшей на шляпку соломинкой. Случайно набрести на солнечную полянку и беззаботно поваляться в траве.

Даша опять не сдержалась, опять устремилась в портал.

С ума сойти! Лес. Настоящий лес. Все вокруг зелёное-зелёное-зелёное, а по нему — широкие коричневые мазки древесных стволов, тонкие чёрные росчерки ветвей, белый ажур берёз. Шепот листьев, перекличка птиц, живые шорохи в траве. И вдруг… звук — посторонний, чуждый. Человеческий голос.

Чем дальше продвигалась Даша, тем очевидней становилось: этот голос ей хорошо знаком.

Мартин. Опять Мартин. Куда бы она ни шла, везде натыкалась на него. Вечно он путался под ногами, вечно насмехался и смотрел свысока, появлялся в самый неподходящий момент, но и когда требовалась помощь ‒ тоже появлялся. Правда и тогда насмехался и смотрел свысока.

В сплошной лиственной стене появились просветы, открывая, как по заказу, вид на солнечную полянку. Именно с неё и доносился голос, Даша уже отлично различала отдельные слова.

— Это волшебство отнимает слишком много сил, — жаловался Мартин. — Но, надо сказать, смотрится эффектно.

«Сейчас он, наверняка, усмехается», — подумала Даша и уже собралась выскочить на полянку, но тут увидела собеседника Мартина и испуганно отпрянула назад, спряталась за могучий ствол дуба и там, прижавшись спиной к собранной в грубые глубокие складки коре, перевела дыхание.

Мартин разговаривал не с человеком. Он сидел, скрестив по-турецки ноги, перед невероятным жутким существом. Даша такого никогда не видела.