Георгий Юдин - Спасенная душа [Рассказы. Сказки. Притчи]

— Все-о-о!! — хрипит. — Твой он теперь, как прилитый к тебе будет.

И влилась ее ядовитая ворожба в сердце Владимира, стал бес его искушать. Попустил Господь ему такое искушение, а он и не справился с ним. Стал Владимир сердиться по пустякам, ссориться с женой, видеть в ней только плохое и в конце концов ушел из дому.

Недолго одиноким гулял, с Татьяной сошелся. Татьяна рада! Каждый день заклятой подружке звонит: что, мол, получила?

Что же Вероника? Конечно же, плакала и убивалась, но батюшка в церкви не позволил ей отчаиваться и наказал ей молиться за обидчиков своих и простить их, иначе душу свою погубишь.

— Да как же, батюшка, я за них молиться буду? Они же от молитв моих еще злее стать могут и еще больше вредить станут!

— Молиться за врагов своих надо не за умножение их злобы, а умножение их любви и искоренение ненависти. Начинай свой день с молитвы о ненавидящих и обидящих тебя, иначе о мести начнешь думать и на их путь сама встанешь.

Так Вероника и стала делать. Свет в храме от свечи, а в душе от молитвы, и у нее от этой простой, бесхитростной молитвы душа освещалась.

— Господи! Ненавидящих и обидящих нас прости! От всякого зла и лукавства ко братолюбию и добродетельному настави жительству. Смиренно молю Тебя: не дай ни единому из них погибнуть ради нас, но всем спастись благодатию Твоею, Боже Всещедрый!

Но, видно, мерзкий бес уши Владимиру паклей законопатил, душу камнем заложил. Не дошли до него молитвы. Трех месяцев не прошло, как и Татьяна ему в тягость стала. Орал на нее, бил даже и тоже ушел к другой женщине.

От ворожбы счастья не жди. Кто на другого сглаз насылает, сам от него умирает. Вот и Татьяна слегла.

Что с ней, врачи понять не могут. Высохла вся, пожелтела, как старая бумага, не встает почти, но в глазах по-прежнему ненависть полыхает.

Что с ней было, когда Вероника с цветами навестить ее пришла! Просто взбесилась.

— А-а-а! — шипит. — Цветочки на мою могилку принесла! Не дождешься, тварь, я еще тебя переживу!

— Да что ты, Танечка! Что ты говоришь? — чуть не плачет Вероника. — Я помочь тебе хочу. Ну что теперь злиться? Ни у меня, ни у тебя Владимира теперь нет. Чего же нам делить, зачем ссориться? Давай я у тебя приберу, поесть тебе приготовлю…

— Не-е-ет!! — как ужаленная завизжала Татьяна. — Обед она приготовит! И мышьяку в кастрюльку, да?! Ничего мне от тебя не надо! Пошла прочь отсюда!! Добренькая какая!

Да… Злой, завистливый человек видит всех такими, каков сам есть. И это естественно, ведь больной желтухой видит всех желтыми.

Бедная Вероника, плача, о своем горе священнику рассказала. Он повздыхал, погладил ее по голове и сказал:

— Псы, когда их кормят, делаются кроткими. Львы, когда за ними ходят, делаются ручными, а завистник еще больше свирепеет, когда ему добро оказывают. Бес зависти добра не выносит. Если не покается твоя подруга в этом грехе, сгорит в своем же пламени.

Так и случилось. Довел-таки бес Татьяну до смерти и, как ворон с добычей, помчался с ее душой в преисполню, но Ангел Господень ему дорогу заступил.

— Отойди! — злобно верещит бес. — Наша она!

— Почему ваша?! — грозно сказал Ангел.

— Да потому что завистница!

— А-а… — вздохнул Ангел. — Забирай.

Завистник никогда не попадет на небо, ведь и там он не радовался бы, а отравлялся блаженством других.

Жили-были муж и жена. Жена хорошая, тихая, набожная, а мужик сначала тоже ничего был, а потом бес его зеленый попутал, стал потихоньку спаивать и довел до того, что мужик все в доме пропил.

Сидит однажды в кабаке, ничего ему не подносят, и думает: «Эх, кабы кто графинчик поставил — жену бы отдал».

Только подумал, глядь — а рядом уж сидит какой-то усатенький, и откуда он взялся-то?

— Что, — говорит, — выпить хочешь, а не на что?

— Да, — вздыхает мужик, — кто бы дал денег, я б ему жену продал.

— Я тебе дам! А жену приведешь тогда, когда все до копейки потратишь, и в тот же день, как солнце сядет, оставь ее у Черного камня, что у гиблого болота.

Накрыл усатенький кепку мужика своей сухонькой рукой с желтыми ногтями, и сейчас же в ней серебро зазвенело! Началось у мужика веселье каждый день, а если ноги еще таскали, то и ночь. А деньги-то тают и тают, тают и тают и совсем растаяли.