Георгий Юдин - Спасенная душа [Рассказы. Сказки. Притчи]

Случилось это неподалеку от самого глубокого в мире озера Байкал. Жили здесь, в небольшом городке, две подруги. Одна — тихая и задумчивая Вероника, вторая — быстрая и веселая Татьяна.

Не было дня, чтобы подруги не встретились, не пошептались про свои секреты. Одна другую ни разу не обидела — ни словом, ни делом, ни даже помышлением.

Все бы хорошо, да только городок этот на женихов беден был, а девушкам уж по двадцать годков стукнуло. Но вот однажды, после проигранной нами афганской войны, вернулся сюда молодой офицер. Служить дальше он не мог: хромал от ранения, но вот местным молодушкам хромота эта геройская и бравые усы помехой не стали, а даже наоборот.

Стали его на разные вечера и на ужины приглашать, где он, сначала стесняясь, а потом все более возносясь, рассказывал доверчивым провинциалам о своих подвигах и наконец договорился до того, что если б не он, Владимир, душманы уже в Москве были.

Конечно, не влюбиться в такого героя могла только столетняя слепая старуха. Наши же подруги, Татьяна и Вероника, были от него без ума. Только о нем и говорили: да как он глянул, как ус подкрутил, как задушевно боевую песню под гитару пропел. Однако в двух разом нельзя влюбиться, а вот в одну, а именно в Веронику, этот офицер влюбился и через неделю предложение сделал. Родители были польщены, Вероника счастлива, отвергнутая Татьяна сочла себя оскорбленной, будто пощечину ей при всех залепили, и, обидевшись на весь белый свет, перестала бывать на людях и даже на свадьбу к бывшей подруге не пошла.

Сидит взаперти в своей комнате, плачет, не ест, за собой не следит. А зачем? Все равно вся жизнь коту под хвост. А бес зависти тут как тут! Заботливый такой, участливый. Сидит пригорюнившись и шепчет ей на ухо:

— И какая же ты несчастная! И какая же ты одинокая, всеми брошенная! И на кого же он, изменник хромой, тебя променял! Да разве сравнить тебя с этой белобрысой Вероникой? У тебя-то волосы как волна по плечам разлилась, а брови-то, брови густые, соболиные, сразу породу видно. Не то что у этой деревенской — три волосинки над глупыми глазами торчат. А у тебя глаза-а-а — ни у одной заморской артистки нет таких! А кожа-то, кожа! Не то что у этой, вся веснушками забрызгана!

Не-е-ет, не мог Владимир так просто от такой красоты отвернуться… Это его Вероника каким-то заговором приворожила. Не иначе!

— Да-а… да-а… приворожила, — как в тумане шепчет Татьяна. — Вот оно что!..

— Ладно бы она только Владимира околдовала, — наседает бес, — она и на тебя порчу навела. Глянь-ка в зеркало! Видишь? Круги черные под глазами, морщинки скорбные возле рта, осунулась, похудела. Всю красоту твою она по капельке выпивает, вон какая ходит здоровая и веселая, над твоим горем потешается. Бедная ты, бедная! Скоро так тебя иссушит, платья как на вешалке висеть будут.

Татьяна в зеркало глянула — и не узнала себя. Какая-то незнакомая девица тяжелым, угрюмым взглядом на нее уставилась, и двадцать лет ей никак не дашь.

— Вот что она со мной сделала, ведьма…

— И за что, за что?! — не унимается подлый бес. — Тебя, такую добрую, такую ласковую, со свету хочет сжить! Хохочет небось над тобой, целуется со своим красавцем, а ты со своей скромностью чахнешь здесь.

— У-у, змея! — гневно сжала губы Татьяна.

Глаза у нее вдруг стали узкими и желтыми от ярости, а внутри такой адский пламень зависти вспыхнул — все хорошее, что в душе до сих пор цвело, вмиг обуглилось и почернело.

Бес доволен! Ногами сучит, хвостом вертит, черным язычком щелкает! Ведь такое жилище для него Татьяна сама приготовила, да так скоро! С другими годами возиться приходится.

— Так, так, милая! — подзадоривает поганый. — Нельзя этой гадюке прощать! Как она тебе, так и ты ей отплати. Она жениха к себе приворожила, и ты его тем же манером перемани!

Татьяна с деньгами к бабке-ворожейке под вечер, чтоб не видели, явилась. Бабка страшна, как кикимора болотная! Вся в бородавках, глаза мутные, как лужи, голова трясется, на весь рот два желтых зуба, как у змеи, торчат.

— Не робей, — шепчет бес, — вот такая-то и может навечно приворожить. Чем колдун страшней, тем крепче слово его!

Бабка все про Веронику с Владимиром вызнала, деньги за телевизор схоронила, заставила Татьяну крестик с себя снять, а то он ворожить мешает, и такой завывальный шабаш с паленой серой, толчеными волчьими зубами и плевками по углам закатила, что под конец от своего бесовского усердия на пол без сил повалилась.