Нисон Ходза - Поле заколдованных хризантем [Японские народные сказки]

Согласился Окума отдать жене ее наряд, да вот беда: вспомнить не может, куда его припрятал. Обыскали они вместе весь дом, а небесное платье так и не нашли.

Но вот как-то раз услышала небесная дева, как поют ее дети странную песню:

Удивилась красавица:

— Не про мое ли платье сочинили дети песенку?

Бросилась она в старый амбар, а там и вправду под рисовыми вязанками небесный наряд спрятан!

— Наконец-то! — воскликнула небесная дева. — Теперь я могу вернуться на Небо!

Перепрятала она свое платье в другое место и ждать стала, когда наступит пора полнолуния.

Прошло немного времени, и народилась на Небе новая луна — большая и яркая. Выбралась небесная дева потихоньку из дому и быстрее к ручью побежала. Развесила она свое платье на старой сосне, вот-вот в небо поднимется. Вдруг видит — бегут к ручью Окума и дети.

— Подожди, подожди, не улетай! — кричат. — Не покидай нас!

Заплакала небесная дева горючими слезами:

— Простите меня, — просит, — не могу я больше на Земле оставаться.

— Неужели мы тебя больше никогда не увидим? — стали спрашивать дети.

— Никогда я вас не покину, — ответила мать. — Поднимусь я на Небо и превращусь в яркую звезду. Буду я вашей счастливой звездой! Стану я вам дорогу в ночи освещать да от беды защищать.

С этими словами накинула дева свой небесный наряд и исчезла. Глянули Окума и дети на Небо: вспыхнула тут на звездном небе новая звездочка. Засияла она приветливо, и показалось детям, что улыбнулась им звезда ласково.

Остались Окума и дети на Земле жить. Прошло время, и повстречала однажды дочь небесной девы красивого принца и вышла за него замуж. А мальчик, когда вырос, стал правителем тех мест, и правил он долго и мудро.

давние времена жили в деревне Нагура, что на острове Исигаки, два брата с сестрой. Старший брат, Хатингани, был силачом невиданным, во всем мире, сказывали, не было человека сильнее его. Но вот беда: не на радость людям была дана юноше сила. Вырос Хатингани человеком заносчивым и спесивым, любил похвастаться он своей силой.

Младший же брат, Тамадзара, был юношей добрым. Любили его люди. Да и сестрица была спокойного нрава. Звали ее Унари. Был у той девушки особый дар — за кротость и доброту сникала она особое внимание небесных богов. Что ни задумает — все удается, что ни попросит — все получит. Очень не нравилось старшему брату, что не он, а сестра его у богов в чести, вот и стал он над Унари подтрунивать:

— Эй, Унари, ты, я погляжу, с каждым днем все усерднее богам молишься, в храм наведываешься, зачем тебе все это? Разве ты когда-нибудь видела свое божество? Разве знаешь, как боги выглядят?

Рассердилась сестра на Хатингани.

— Что за ужасные слова ты говоришь?! — воскликнула она. Не подобает мне такие речи слушать!

— Очень мне хочется на твое божество посмотреть, — не унимался старший брат. — Очень хочется силой с ним помериться. Посмотрим тогда, кто из нас сильнее!

— Где тебе с божеством тягаться?! — засмеялась Унари. — Только тебе одному не ясно, что не сможешь ты божество победить.

Но Хатингани ничего слушать не желал: подавай ему божество сюда — и все!

— Ладно, — сказала, наконец, девушка. — Коль хочешь с самим божеством тягаться, отправляйся сегодня же на горную вершину Омото. Как поднимешься, увидишь старый пруд, подожди немного. Может, божество и появится. Только на себя пеняй!

— Не боюсь я твоего божества! — засмеялся Хатингани и тут же стал в путь собираться.

Поднялся он на вершину горы, огляделся вокруг — и вправду, неподалеку старый пруд виднеется — совсем тиной зарос. Подошел юноша к пруду поближе да как закричит:

— Эй, божество, выходи! Это я, Хатингани, пришел с тобой силой помериться!

От крика силача посыпались с окрестных гор камни, попрятались в гнезда птицы. Только тина в пруду даже не шелохнулась. Подождал Хатингани немного, вдруг слышит: раздался откуда-то еле слышный свист, и появился перед ним огромный кабан. Не испугался юноша страшного зверя, а закричал, что было силы:

— Эй, скотина, берегись! Сам Хатингани с тобой сразиться желает!

Схватил он кабана обеими руками и задушил. А потом разорвал на куски и съел.

— Неужели это божество и было? — удивился Хатингани. — Разве стоит такому молиться?