Василий Авенариус - Мир домовых

Усталый, из последних сил,
Я раз по улицам бродил.
Глухая ночь и дождь ручьем.
Не разглядеть ни зги кругом.
Ни самый слабый звездный луч
Мне не мерцал из черных туч.
Тут встал и вырос предо мной
Домино с вывеской большой.
И изнывающий мой взор
Узнал в нем постоялый дворе.
Благодаренье же, Творец:
Отдохновенье, наконец!
Я постучался у ворот.
Задвижка щёлкнула – и вот
Сверкнули злобно два глазка:
Меж них – носище старика!
«Ишь, расшумелся карапуз!
Чего тебе и кто ты, ну-с?»
– «Отец родной!» Взмолился я,
«Хоть на ночь приюти меня».
Он странно так захохотал:
«Да домовых ты не видал?
Ведь, на смерть перетрусишь, чай?»
– «Не струшу; уголок лишь дай.»
– «Не струсишь? Так войди, дружок
Тогда найдется уголок.» –
Впустил. При свете ночника
Я разглядел тут старика:
Седой и худенький такой;
Но, оказалося, не злой:
И накормил, и напоил,
О всем подробно расспросил:
И лет каких, и как учусь.
Потом повел в коморку:
«Ну-с,
Коль хочешь ты заснуть теперь,
Так не заглядывай в ту дверь:
Настал урочный час, духов.
Прощай, сынок мой, будь здоров».

В постель улегся я, притих,
Но глаз не смел сомкнуть своих.
Густой, безмолвный мрак вокруг,
А за стеною рядом – стук,
И гам, и гром, прямой содом,
Как бы весь дом пошил верх дном.
То поскребет, то проскрипит,
То подбежит, то отбежит.
То промелькнет немой толпой
Теней каких-то предо мной.
Ай! кто-то за ногу рванул;
Ай! кто-то за ухо щипнул.
Тут дернеть, там потеребить,
С постели так и волочит,
И, словом, как – не знаю сам,
Поволокло меня к дверям.
Гляжу я в щелку: лунный свет