Туве Янссон - Папа и море

Муми-тролль закрасил с трех сторон стекло фонаря черной краской – так поступают злодеи, пускаясь в опасные приключения. Он обошел вокруг маяка, смотревшего на него пустыми глазами. Снова наступил вечер, и остров проснулся. Муми-тролль чувствовал, как он ворочается. Над мысами кричали чайки.

«Ничего не поделаешь, – подумал Муми-тролль. – Если бы папа знал, он понял бы. Но я не хочу видеть, как песок опять поползет сегодня ночью. Пойду лучше на восточный мыс».

Муми-тролль сел на камень, направил фонарь в сторону моря и стал ждать. На остров спустилась тьма, но Морра не появилась.

А малышка Мю увидела и его, и Морру. Морра сидела и ждала на песчаной отмели.

Мю пожала плечами и снова заползла в мох. Она уже не раз замечала, как некоторые по глупости ждут друг друга не в том месте, где надо, и отчаиваются. Тут уж ничего не поделаешь, так уж повелось.

Ночь была мрачная. Муми-тролль слышал, как мимо пролетают невидимые птицы. Позади него в Черном Оке послышался плеск, и он обернулся. Глаз фонаря осветил полосу на черной воде. Морские лошадки! Они плыли вдоль скалистого берега, может быть, они бывали здесь каждую ночь, а он и не знал об этом.

Лошадки хихикали и брызгались водой, они смотрели на него из-под челок. Муми-тролль переводил взгляд с одной на другую. У них были одинаковые глаза, одинаковые цветочки на шее, их головы поворачивались одинаково дерзко. Он не мог различить, которая из них его лошадка.

– Это ты? – спросил Муми-тролль.

Морские лошадки подплыли к самому берегу. Теперь вода достигала им до колен.

– Это я! Это я! – воскликнули обе и залились смехом.

– Ты не хочешь спасти меня? – спросила одна. – Скажи, маленький толстый морской огурец, ты смотришь на мой портрет каждый день? Смотришь?

– И вовсе он не морской огурец, – с упреком возразила другая. – Он маленький-маленький гриб-дождевик, который обещал спасти меня, если поднимется шторм. Он маленький гриб-дождевик, который ищет раковины для своей мамы. Разве это не прелестно? Прелестно!

Муми-тролль вспыхнул.

Мама начистила подковку порошком. Он знал, что одна подковка блестит гораздо ярче, чем остальные. Он знал, что они ни за что не поднимут копыта из воды, и он так и не узнает, которая из них его лошадка.

Вот лошадки вошли в море. Он слышал, как они смеялись, но их смех все отдалялся и отдалялся, и под конец слышался лишь посвист ветра на берегу.

Муми-тролль растянулся на камнях и уставился в небо. Он не в силах больше думать о Морской лошадке. Как только он пытался представить ее себе, перед ним вставали две лошадки, две совершенно одинаковые смеющиеся лошадки. Они только и делали, что выбегали из моря и убегали обратно, – у него устали глаза. Под конец их стало много, целый табун, он не в силах был даже сосчитать их. Ему захотелось заснуть, отдохнуть.

Мамина стенная роспись становилась все красивее и красивее, она уже разрисовала стену до самых дверей. Мама изобразила зеленую яблоньку, усыпанную и цветами, и фруктами, и яблоки, лежащие в траве. Розовые кусты росли повсюду, почти все с красными розами, такие же, как у мамы в садике. Каждый куст был обрамлен белыми ракушками. Колодец был зеленый, а дровяной сарай – коричневый.

И в один прекрасный вечер, когда лучи заходящего солнца осветили стену, мама нарисовала угол веранды.

Вошел папа и поглядел на ее рисунок.

– А горы ты не рисуешь? – спросил он.

– Там нет никаких гор, – рассеянно ответила мама. Она рисовала перила, а их очень трудно изобразить прямыми.

– А что это у тебя, горизонт? – продолжал папа.

Мама подняла глаза.

– Нет, это голубая веранда. Моря здесь вовсе нет.

Папа долго смотрел молча. Потом подошел к плите и поставил чайник на огонь.

Когда он повернулся, то увидел, что мама уже успела намалевать большое голубое пятно, а на нем что-то похожее на лодку, точно он не мог разобрать.

– Послушай-ка, – сказал папа, – это у тебя вышло неудачно.

– Получилось не так, как я хотела, – жалобно ответила мама.

– Ты наверняка хотела изобразить что-то красивое, – утешил ее папа. – Но мне думается, лучше тебе это переделать, пусть уж будет веранда. Рисовать нужно то, что хочется.

После этого вечера мамина стенная роспись стала все больше походить на долину Муми-дален. Ей трудновато было изобразить перспективу, и пришлось переносить некоторые детали в другое место. Например, плиту и часть гостиной. Невозможно нарисовать каждую комнату. Можно лишь изображать отдельно по одной стене, и это выглядит ненатурально.