Туве Янссон: Мемуары папы Муми-тролля

– С кем имею честь? – спросил я.

– Фредриксон, – ответил обладатель длинных ушей. – А ты сам кто?

– Муми-тролль, – ответил я. – Беглец, рожденный при самом необыкновенном сочетании звезд.

– Каком-каком? – спросил Фредриксон с заметным интересом.

И я очень этому обрадовался, потому что впервые услышал разумный интеллигентный вопрос.

Я вылез из ручья и, сев рядом с Фредриксоном, стал рассказывать ему о всех знаках и предзнаменованиях, сопровождавших мое появление на свет. Он ни разу не прервал меня, слушая мой рассказ о красивой маленькой корзиночке и газетной бумаге, в которой якобы меня нашла Хемулиха, и о моем ужасном детстве в ее ужасном доме, где меня никто не понимал. И о Приключении на весеннем льду…

Поскольку в рассказе всегда надо сосредоточиваться на самом главном, историю с домом и Ежихой я опустил, зато подробно описал мое драматическое бегство и ужасное странствие по вересковой пустоши. А под конец объяснил Фредриксону, что решил стать искателем приключений.

Когда я умолк, Фредриксон, слушавший меня очень внимательно и изредка, в нужных местах, помахивавший ушами, долго думал и наконец сказал:

– Удивительно! До чего удивительно!

– Конечно! – с благодарностью произнес я.

– А хемули просто отвратительны, – заявил Фредриксон и, рассеянно вытащив из кармана пакет с бутербродами, отдал мне половину, пояснив: – Ветчина!

Потом мы с ним немного посидели, глядя, как заходит солнце.

За время моей долголетней дружбы с Фредриксоном я не раз удивлялся тому, как он может успокаивать и убеждать, не произнося сколько-нибудь значительных и громких слов. Хотя это может показаться странным, я все-таки намерен продолжить свой рассказ.

К моему вящему удовольствию, день кончился чудесно, и я рекомендую каждому, у кого неспокойно на душе, посмотреть на искусно сделанное водяное колесо, которое стрекочет посреди ручья.

Искусству изготовлять такие колеса я научил позднее моего сына Муми-тролля. (Это делается так: вырезают два маленьких колышка и втыкают их в песчаное дно ручья на некотором расстоянии друг от друга. Затем находят четыре длинных листа и протыкают их прутиком, чтобы они вместе составили что-то вроде звездочки. Эту несложную конструкцию укрепляют двумя тоненькими веточками. Под конец прутики с листочками осторожно кладут на распорки, и водяное колесо начинает вертеться.)

Когда в лесу совсем стемнело, мы с Фредриксоном вернулись на мой зеленый лужок и легли спать. Мы провели ночь на веранде моего дома, хотя Фредриксон об этом и не подозревал. Во всяком случае мне стало совершенно ясно, какой будет узор у столбиков перил (в виде сосновых шишек), я знал, как надо сконструировать лестницу, ведущую на верхний этаж. Я был уверен в том, что дом готов. И мне больше не надо было думать об этом.

Единственное же, что имело значение: я нашел своего первого друга и таким образом для меня началась настоящая жизнь.

В то утро, проснувшись, я увидел, что Фредриксон закидывает в ручей сеть.

– Привет! – поздоровался я. – Здесь водится рыба?

– Нет! – ответил Фредриксон. – Это – подарок ко дню рождения.

Реплика была совершенно в духе Фредриксона. Он просто хотел сказать, что рыболовную сеть получил в подарок от племянника, который сам сплел ее и очень огорчился бы, если бы сеть не побывала в воде. Слово за слово, и я узнал, что племянника зовут Шнырёк и что родители его погибли во время генеральной уборки. Этот зверек жил теперь в банке из-под кофе, ну, той, что голубого цвета, и коллекционировал, главным образом, пуговицы. Рассказ Фредриксона не отнял много времени, а, впрочем, может, и отнял?! Но сам Фред-риксон никогда и не поведал бы больше за один раз.