Петроний Аматуни - Требуется король

Только он…

— Ну, как? Интересно? — спросил Эго.

— Ты уже пришел? Хорошо тут у вас… Что сказал врач?

— Все в порядке.

— То, что я видел, на самом деле было?

— Нет, Аинька, только в мечтах… Но без мечты человек ничего не добьется…

— А чего же тут добиваться? Разбойничать?

— Этого я не допущу, — заверил Эго. — Но видеть себя сильным, могущественным не вредно. Не говоря уже о том, что пираты, которых ты наблюдал, обрушивают свой гнев лишь на угнетателей, а простых людей они не трогают, а даже защищают.

— Ну и видик у этих защитников! — заметил Аинька.

— Бывали и пострашнее… Ладно, идем, я покажу тебе, что произошло уже не в забавах воображения, а на самом деле… Твоя работа… Вот сюда, левее… Видишь?

— Что это?! Музей восковых фигур?

— Хорош музей! — сурово произнес Эго. — Здесь собраны те мысли и желания Василько, которые ты за него выполнял с помощью своего волшебства. Вон сколько наворочал!

— Ой! — ужаснулся Аинька. — Это они превратились в восковые фигуры, как мой Мастер!.. Если бы я мог предвидеть такое, давно бы отстал от Василько. Я больше не буду!

— То-то же!

— Прощай, Эго.

— Прощай. Не забудь забраться в левое ухо этого сказочника.

— Я сейчас туда и направляюсь…

В моем Внутреннем Мире Аинька пробыл недолго.

— Это потому, — объяснил он мне после, — что там все у тебя четко распланировано и все на виду. Никаких закоулков. Если тропинка — то посыпанная песком, если дорога — то везде светофоры и регулировщики. Все безоговорочно подчиняются твоему Эго. Кругом по рядок, лозунги, нравоучительные цитаты, изречения великих людей по краям дорог, как рекламные щиты. Скучища!

— Но в свое время, — прервал я, — мне доводилось увлекаться приключениями и фантастикой… Неужели ничего не осталось?

— Осталось, — успокоил меня Аинька. — В картинной галерее… В золоченых рамах есть даже картинки, написанные масляными красками!..

— Гм… И об алых парусах я мечтал… Неужто и они не сохранились?

— Видел: маленький такой сувенирный кораблик с алыми парусами, из пластмассы.

— Да что же это творится в моей голове? — огорчился я. — Нет ни одной живой, озорной мысли?

— Есть, и даже не одна. В зоопарке…

— Где?!

— Ну, это я так назвал… У тебя озорные, как ты говоришь, мысли находятся в клетках, а твой Эго иногда выпускает их на прогулку и поначалу присматривает за ними.

— Почему же поначалу, Аинька?

— Потому что их вскоре окружают твои дети, внуки и внучки, бесцеремонно тормошат их и высмеивают, пока они сами не возвращаются в свои клетки…

— Внучки?!

— Да нет, твои озорные мысли.

— Так-с… Ну, а что же мой Эго? Какое впечатление произвел на тебя он?

— Да, в общем, ничего… Знаешь, он такой вежливый, сладкоречивый и совсем не обидчивый. А уж когда твоя жена появляется, твой Эго становится совсем предупредительным и осторожным…

— Ну-с… беседовал ты с ним?

— Разумеется. Он говорит, что всякие там алые паруса, мечты — детская забава, не больше.

— Так и сказал?

— Да.

— Впрочем, в этом есть доля правды, Аинька.

— Тогда непонятно: как без веры в Мечту ты пишешь свои книги?

— Многие писатели так сочиняют, не я один…

— И еще знаешь: в тебе уже нет… — ну, ни капельки!.. — пионерского.

— Неудивительно, Аинька: у меня возраст, так сказать, пенсионерский.

— А для чего люди взрослеют?

— Если бы я мог ответить… Сам не знаю! — сказал я и постарался сменить тему беседы. — Какие же планы возникли у тебя?

— Знаешь что, подамся-ка я лучше к футболистам. Мне Футбольный Мяч рассказывал: вот они любят, чтобы их желания исполняли немедленно! А раз так, значит, это им не опасно? Они ведь не знают конца своим желаниям, а я больше всего на свете люблю бесконечное…

— Не делай этого, Аинька, — мягко возразил я. — Волшебное и неограниченное исполнение желаний опасно любому человеку, даже футболисту. Разве у тебя нет иной мечты?

— Есть…

— Ну-ну… Будь откровеннее, малыш!

— Я хочу все знать! Не только шахматы…

— Прекрасно. Для чего?

— Для чего? — Волшебный Колобок задумался.

— Может быть, ты все же ответишь мне? — напомнил я, когда, по моему мнению, молчание стало затягиваться. — Машины должны думать быстро.

— А я думаю: даже подсчитываю, сколько свободного места в моем отделении Памяти… Готово! Девяносто семь целых и семьсот восемьдесят две тысячных процента у меня пусто. Я хочу все это заполнить информацией, или, как говорят люди, знанием.