Лучано Мальмузи - Неандертальский мальчик, или Большой поход

Сегодня утром ледяной сквознячок задул в нашей хижине, просочившись сквозь шкуры, которыми она покрыта.

Папа Большая Рука, завернувшись плотнее в теплое меховое одеяло, сказал:

— Лето кончилось. Пора возвращаться…

Я понял, что через несколько дней настанет время сворачивать охотничий лагерь у берегов Голубого озера.

— Как там дела с вяленым мясом? — выясняет папочка, чмокнув маму Тигру в волосатую щечку.

— Хорошо. Запасы на зиму почти готовы, — отвечает мама Тигра, тоже чмокнув папочку в широкий носище.

Тут шкура, закрывающая вход, отодвинулась, и в хижину вошла бабушка Хворостина.

— Бабушка, — продолжает допытываться папа, — что у нас там со шкурами?

— Дожевываем…

Да-да: летний охотничий лагерь — хорошо отлаженный механизм, тут каждый при деле, у каждого своя, совершенно определенная задача.

Мужчины охотятся; женщины нарезают мясо на куски, потом провяливают, а еще выскребают шкуры; беззубые же бабушки разминают их деснами, чтобы стали мягче.

Есть еще старейшины; их главное занятие — брюзжать, и мы, дети, прилагаем все усилия, чтобы они не прекращали этого делать.

Например, вчера утром, взяв осколок кремня, предназначенный для резьбы по дереву, Рысь подпилила шест, на котором держалась хижина, где живут Насупленный Лоб, Испепеляющий Взглядом и Рука-на-рас-праву-легка.

Так что сегодня утром, когда три старикана поднялись, хижина завалилась, и они долго барахтались среди шестов и шкур.

Рука-на-расправу-легка гнался за нами и вопил:

— Я вас видел, так и знайте! Вот погодите: я вам покажу, где раки зимуют!

Но, к счастью, гроза миновала, и вот мы вместе с остальными укладываем вяленое мясо, шкуры и утварь — все, что должны будем тащить на себе до зимнего стойбища.

Вообще-то я рад, что мы возвращаемся.

Я очень соскучился по Умнику, моему другу-изобретателю; по прекрасной Неандерталочке, которую не видел уже больше трех лун, а еще по Угольку, Попрыгунье, Медвежонку…

По Щегольку — ничуть: без него я отлично могу обойтись! Я знаю, что он вместе со своим отцом ходил на юг, а родители Неандерталочки с дяденькой Бобром охотились на росомаху.

Как же мне хочется увидеть ее снова!

А пока что меня окликает Блошка:

— Неандертальчик, поможешь собирать чернику?

— Ладно, — бурчу я.

О-ох! Собирать, собирать, собирать…

Конечно, хорошо, когда на зиму имеется изрядный запас черники и прочих ягод, а также ивовой тюри, но нельзя же все лето собирать и собирать без конца, что бы там ни говорила тетушка Бурундучиха.

Поэтому очень скоро мы с Березкой, Рысью и Буйволенком смываемся.

— Что будем делать? — спрашиваю я.

— Пойдем разбудим Жирного Быка, — предлагает Рысь.

— Давайте…

Лизунчик бежит за нами, виляя хвостом. Он вырос, окреп, и если бы не резвился без конца да не прыгал вокруг каждого встречного, норовя лизнуть в лицо, вполне мог бы сойти за настоящего волка.

Тетушка Бурундучиха страшно довольна тем, что Лизунчик сгрызает все кости; обычно к концу лета охотничий лагерь ими буквально зарастает, и на эти отбросы тучами слетаются мухи, слепни и оводы. Она считает, что Березке пришла в голову грандиозная мысль, и если девчонке удастся приручить еще парочку волков, проблемы с очисткой стойбища решатся сами собой.

Старейшины от подобных речей просто звереют. Да, следует признать: всякое нововведение на нашем стойбище встречает яростный отпор!

А вот и Жирный Бык храпит на пригорке у самого озера.