Сакариас Топелиус: Сказки

- Играй! - сказал эльф, приставляя дудочку к губам Кнута.

Кнут сжал дудочку губами и дунул в неё.

«Баю-бай! Баю-бай!» - протяжно запела дудочка.

И сразу ель стала зевать, потягиваться всеми своими ветками и наконец, что-то бормоча о бездельниках, которые помешали ей поспать после обеда, снова растянулась на болоте.

Когда Кнут выкарабкался из-под веток, весь лес храпел так, как будто рычала добрая сотня медведей. Даже у кровожадного орла слипались глаза, и, тяжело взмахивая крыльями, он полетел прочь, засыпая на лету.

Кнут быстро перебрался через спящие деревья, поваленные сном, и выбрался наконец на просёлочную дорогу.

Отсюда до усадьбы господина Петермана было уже совсем недалеко.

Кнут прибавил шагу. Но как он ни спешил, а всё-таки к обеду опоздал.

Когда Кнут вошёл в дом, все уже сидели в столовой за столом и ели жареную утку. Утка, как видно, была очень вкусная, и гости, не уставая, хвалили охотника, который её подстрелил, и повара, который её зажарил.

- Добро пожаловать, Музыкант! - сказал господин Петерман, увидев Кнута. - Что же ты опоздал к обеду?

- Как же мне было не опоздать, когда я уже три раза был на званых обедах и попробовал калёного железа, замороженной ртути, комариной ножки с утренней росой, и на закуску семь возов моха! -весело сказал Кнут.

- Ого, не слишком ли это много? Боюсь, не объелся ли ты! - воскликнул господин Петерман. - Хорошо, по крайней мере, что мы тебя не ждали. После таких лакомств ты, конечно, откажешься от обыкновенной жареной утки! - И он весело подмигнул гостям, очень довольный своей шуткой. - Но чтобы тебе не было скучно смотреть, как мы едим, - добавил господин Петерман для утешения, - поиграй нам на своей дудочке, Кнут! Ты ведь отличный музыкант!

«Это угощение будет похуже, чем калёное железо и замороженная ртуть», - подумал Кнут. Но вслух сказал:

- Извольте! Если вам так хочется, я поиграю.

Он вытащил свою дудочку и легонько дунул в неё.

«Ой-ой-ой!» - грустно затянула дудочка.

И сразу же господин Петерман тяжело вздохнул. Глядя на него, стали вздыхать и гости, на глазах у всех выступили слёзы, никто больше не хотел вкусной жареной утки.

«Ой-ой-ой!» - протяжно пела дудочка.

- Знаешь что, Кнут, - громко всхлипывая, сказал господин Петерман, - лучше уж садись с нами обедать! Что-то твоя музыка не очень весёлая… - И, уткнувшись лицом в салфетку, он залился слезами.

- Ну что ж, если вы так просите меня, я, так и быть, составлю вам компанию, - сказал Кнут.

Он спрятал дудочку в карман и сел к столу.

Понемногу гости успокоились. Они вытерли слёзы и, с опаской поглядывая на Кнута, снова придвинули к себе тарелки.

А Кнут как ни в чём не бывало принялся за суп, за пирог и за жареную утку.

Он был очень доволен, что проучил господина Петермана. Да и утка была отличная. Но что там ни говори, а дома с бабушкой обедать было гораздо веселее. Поэтому Кнут поспешил домой. Он сдержал своё слово и принёс бабушке обещанный кусочек сыру.

Возвращался он берегом, и ему пришлось пройти две лишние мили. Но, как ни удивительно, дорога эта оказалась вдвое короче, чем дорога через Киикальский лес.

Заяц и белка были так дружны, что запросто называли друг друга по именам: белка звала зайца Косым, а заяц белку - Рыжехвостой.

Каждый день, встречаясь в лесу, Косой и Рыжехвостая весело приветствовали друг друга.

- С добрым утром, Косой! - говорила белка, помахивая пушистым хвостом.

- С добрым утром, Рыжехвостая! - говорил заяц, похлопывая лапками по ушам. - Ты не слышала сегодня лая собаки?

- Да, сегодня ночью опять лаял Приссе. Но ведь он лает всякую ночь. Я не обращаю на него никакого внимания.

- Ещё бы! Кто же обращает внимание на Приссе! - небрежно отвечал Косой. - Приссе бояться нечего, даже если бы он был ростом с лошадь.

Поговорив таким образом, друзья шли на промысел.

- Все, что мы найдём, мы будем делить с тобой поровну, - говорила белка. - Ты получишь ровно столько, сколько я, - не меньше и не больше, а я получу ровно столько, сколько ты, - не больше и не меньше.

- Я согласен, - отвечал Косой.

Сказано - сделано. И друзья отправлялись в путь.

Когда им попадалась на пути рябина, белка взбиралась на дерево и сбрасывала красные ягоды Косому - ровно столько, сколько съедала сама, не больше и не меньше. Когда же им случалось проходить мимо капустного поля, Косой отгрызал сочные кочерыжки и приносил их Рыжехвостой - ровно столько, сколько съедал сам, не меньше и не больше.